Арда Неискаженная
Автор : Линой
В сотый, тысячный, миллионный раз?..
В его пока бесплотных жилах уже бьется горячая кровь, напоенная шепотом Тьмы. Неистовство. Чужеродность.
Как всегда.
А что потом?
Попытка вложить Знание Тьмы во всеобщую Тему? Мятеж, Искажение, гнев Отца…
В сотый, тысячный, миллионный раз. Ему предстоит Восстать. Ему.
(Почему, почему я? Несправедливо! Нет, об Истине Иной я не жалею, но…)
Бунт. После бывало по-разному - и до монотонного зуда - одинаково. Он вложит мысли свои в Музыку. В грядущий мир. Полюбит его. Или возжелает. Или просто решит править.
Имя…
Губы, пока бестелесные, его прошептали собственное имя: Мелькор.
Восставший. Возлюбивший. Первый.
Сотня значений.
Тысяча вариаций.
Один сценарий.
Почему - он?!
Он будет - Творец или Разрушитель. Проклятый или Благословенный… но благословляющие умрут, и лишь ненависть - его заслуга, таким его запомнят и ничего другого не станут понимать. Он - спаситель, он - насильник. Он - ранящий, он - целитель.
Но само его Имя сотрется древней пылью, плачем звездных веков… Страшная кличка заменит имя.
Он - Зло. Проигравший всегда зло. Заранее.
В конце его изгонят. Корона обратится ошейником, а равновесие - потерей. И в биллионном по счету мире с ужасом предстоящей Битвы Битв - или с надеждой - станут ожидать его.
(Тьма, за что? Почему ты предсказываешь мне это? Я… не хотел бы заранее…)
Почему я вновь и вновь выполняю жуткую обязанность Обреченного Мятежника?
Да, знаю - я несу свободу. Или показываю Запретный Путь. Или учу Понимать.
Но мне так больно.
В мириадах Отражений я изранен, скован, даже ослеплен.
Не хочу - опять.
Прости, Отец, прости, Тьма, иным на сей раз, будет восстание Айну Мелькора.
Инеем кипящей лавы крик пожирал его, но он пел со всеми. Момент Диссонанса приближался с неотвратимостью лавины. Мелькору казалось, что его мысли-мелодия разрежут и растопчут изнутри.
Но он вел общую Тему.
Без нотки фальши.
(Выдержи, Мелькор, выдержи!)
Диссонанс бушевал внутри Айну подобный стае разъяренных птиц. Он предположил, что это альбатросы. Черные. Злые. Прекрасные.
Мелькор почти задохнулся от сводящей с ума боли неосвобожденной Песни. Мелькор ломал свою Сущность, ему чудилось - он, нематериальный дух, - осыпается темно-багровым прахом.
(Отпусти меня, - требовал Диссонанс)
Мелькор пел как все.
(Да, так правильно, не выделяйся, будь как другие, пусть чуждо тебе все, пусть - противоестественно, но погаси свою искру, разотри ее вне озера Темы)
Быстро глянул на Эру. Мелькор победил? Не вплел мыслей своих, не внес Искажения, не будет наказан…
Лик Илуватара ничего не выражал. «Пустота», - подумал Мелькор, сдерживая смех.
«Разве Тебе не нравится отсутствие Разлада? Мне неведомо, что конкретно он нес бы в данной Вариации, зато я точно знаю - Искажения нет!»
Была Вторая Тема.
Почти физически он чувствовал напряженное ярко-голубое сияние - ожидание Отца. Появилась противоестественная идея: «Без Диссонанса не получится!» Мелькор оттолкнул ее.
Третья.
Радостны Айнур, ибо поют они единым хором. И прячет ухмылку старший. Такой исполнительный.
«Я дослушаю Музыку до финала», - возникло откуда-то. - «Впервые».
Но зря надеялся Мелькор.
Музыка была остановлена.
На аккорде, знакомом до шрамов в подсознании.
(В чем дело?! Что я опять сделал не так?! Разве Айну Мелькор не остался - «Алкар»?)
Или
(понимание - длинная зарница Тьмы)
Теперь ты - воистину Мелькор-Идущий-Против-Всего.
Судорога зажатой Песни кнутом хлестнула его, но он не подал виду. Черно-ало-серебряный вихрь безмолвно, в одном ряду с другими, стоял пред троном Единого.
Эру молчал.
(Я победил?)
Мелькор попытался вспомнить Первый раз… Тогда он не стал ни Возлюбившим, ни Врагом. Ему просто казалось великолепным его изобретение, он был счастлив, как ребенок… он и был ребенком, Айну-младенцем, новорожденной Стихией. Остальные отшатнулись от него. Как же ему было обидно!
И тогда Эру
(молчал да, Мелькор, да, Алкар, Эру растерялся!!!)
В первом Сценарии Арда умерла до прихода Первых Детей. Эру стер ее.
Дальше - больше. Четверть Ард уже уничтожены. Интересно, сам Единый понимал ли до конца смысл Диссонанса?
(И Единый ли… стоп, еретик, не теперь).
Никакой я все равно не Алкар, - сказал он себе, в зависшей паузе изучая Лик Илуватара с извечным своим любопытством ученого-экспериментатора. - Мелькор-Мятежник. Но - не придерешься!
А Эру уже говорил (впрочем, часть речи Мелькор прослушал):
- Слушайте, Айнур, и ныне вот: Мир ваш, нарекаю его - Арда, войдите в него и готовьте его Детям Моим.
Ни слова об ошибке.
-Я победил? - спросил себя Мелькор.
«Арда Неискаженная», - Мелькор, уже «Вала Алкар» оглядывал свои с Манвэ владения. Братья - они и выглядели близнецами, только Алкар был повыше, и глаза странно светились.
Он прикоснулся ладонью к земле.
- Арда Неискаженная, - повторил он. Бессмысленно. Он не чувствовал ни щемяще-острой пронзительной влюбленности подростка, ни яростно-жадного, захлебывающегося желания обладать ею. Ничего. Безразличие не напугало его: он не ведал страха.
(только помнил… смутно)
- Зря, пожалуй, бунтовал я миллиарды лет, - вздохнул Алкар-Мелькор. - Лбом скалу не прошибешь.
Ледяное равнодушие. Высокомерно-обязанная любовь.
Так велит Отец. Что ж я послушен я подчиняюсь Он мудр Ему виднее это любовь нет это вожделение нет это копия имитации эмоций я настоящий Вала поздравляю оно белое и совершенное так правильно так правильно так правильно так…
Мелькор стряхнул оцепенение.
Нет уж. Внешне-то он может и Алкар, да внутри - глубоко-глубоко - Мелькор. Одиночка-бунтарь.
(Это Великолепный Большой Белый Мир и мы осушаем все наши краски, мы любим себя и других, все вокруг, но почему же мы - настолько однообразные подделки?)
- Нет!
- Алкар? - участливая забота Манвэ. - Что с тобой, брат мой?
Мелькор вогнал ногти в податливые ладони, связывая буйство гнева. Проклятье.
- Наша Стихия - Воздух, - имитируя вечно ровный выговор Валар, произнес Алкар. - Позволь, ветры Севера будут моими?
Манвэ не возражал. То есть Эру не возражал.
Были возведены Столпы Света.
Ровное зарево осветило Арду, и Йаванна принялась за дело. Валар радовались каждому ее деянию, а Мелькор просто наблюдал. Вот устраивает семечко - будет цветок темно-лиловый. А вот изящное плодовое дерево. Или дуб-гигант. Неплохо, пожалуй.
Мелькор покрутил в пальцах ниточку повилики, созданную им тайком… и уничтожил ее, до того, как растение стало частью Мира. Нет уж, никаких тебе альтернативных форм жизни.
Ульмо разлил океаны. Мелькор удержался от соблазна увенчать полюсы Арды коронами вечной мерзлоты, а дно морей - вулканами. Слишком неодобрительно отнеслись бы братья… Зачем? Он играет по их правилам.
«В этой Арде никогда не будет грозы, - с непонятной тоской Алкар посмотрел на ясное небо. - Ни грозы, ни ошеломляющего летнего ливня, ни грозных вьюг, ни…»
Алкару все равно.
Эру виднее. Все отлично.
Мелькора же нет.
А еще нет места в Неискаженной некоторым животным, которых звали бы «лиходейскими тварями Моргота», не пытаясь понять их природы. И гномам - Аулэ не станет осуществлять свой личный замысел, ведь неведомо Вала-Кузнецу, что можно не во всем следовать Эру.
…Ничего не происходило.
Труды завершены и ничего не происходит.
Алкар и Манвэ с Вардой (Алкар не имел подруги, хотя Варда бы предпочла старшего младшему) бродили по осиянному Светильнями миру, ожидая прихода Первых Детей. Ничего не менялось. Ничего не могло двигаться. Даже звери Йаванны больше напоминали прелестные, но мертвые статуэтки.
Благословенна Арда Неискаженная, лишенная Времени…
Иногда Алкар куда-то исчезал, незаметно для других. Алкар покидал Мир, Мир душил его.
(стань Душителем или Задушенным…?)
- Это - не - правильно, - ожесточенно думал он, и темнело лицо его, только внутри зрачков вспыхивали неистовые зарницы. - Арда - липкий паутинный бред, порядок безвременья.
Как-то он был один в чаще леса, закусывая губы, чтобы не закричать, зажимая руки, чтобы не обратить гибкое создание Йаванны идеальным хищником. За ним наблюдали, он заметил. Худенький с растрепанными рыжими волосами Майа Аулэ, Тху, заворожено взирал на Алкара.
Алкар… такой правильный, недоступно-совершенный. Старший. И вдруг - тень
(пугающая, правда, Тху? Но страха нет!)
на лице, капли крови на губах и что-то болезненно-сияющее в глазах. Обжигающее. Порой лучи ядовиты, жаль, Сильмарилли не поведают это…
- Что с тобой, Лучезарный? - робко обратился Майа.
Тот в замешательстве. Смутился. Эмоции. Они редко посещают Арду Неискаженную. Традиционное ликование было обыденностью, но, не зная печали, радость сделалась пресной и картонной.
А ваши украшения - стекляшки.
(Заткнись, Мелькор! Будь Алкаром!)
Какие же вы… ограниченные. От света вашего ослепли вы, он горит постоянно, не давая отдыха растениям и уставшим животным, нет ночи и Тьмы. Нет перемен. Тху, я не скажу тебе ничего. Ты мог бы быть моим наместником. Или Учеником. Но не здесь. Оставайся с ними, Не-Гортхауэр, ибо и я - с ними.
С НИМ.
- Все прекрасно, - расщелина закрылась. Фальшивая улыбка. Тху заметил фальшь. Умный мальчик.
…Пробудились эльфы.
- Брат мой, разве не прекрасны они, - восхищенно промолвил Манвэ, когда Оромэ привел нескольких Перворожденных к тронам Валар.
- Прекрасны, - кивнул Алкар, размышляя: Их не назовут Элдар - ведь звезд они не видели, Светильни застилают Ночь. - Нет никого подобного им.
- Вы - наши Наставники? - спросил один из эльфов.
- Да, - Манвэ. - Мы - Валар. Мое имя Манвэ, я Владыка Ветров. Это брат мой, тоже Стихия Воздуха - Алкар. Мы правим Ардой от Имени Эру Илуватара.
Вежливо представились остальные Валар.
- Меня зовут Финвэ, - в ответ назвался эльф.
Мелькор вздрогнул.
(Ты?! О, я не убью тебя… здесь… Но твой сын не сделает Сильмариллей. Что ж, это к лучшему).
…Валар и эльфы подружились. Им нечего было делить, эльфы не претендовали на власть. Вскоре Лучезарного уже знакомила с малышом-Фэанором живая Мириэль.
Эльфы милы. Наивны, но весьма сообразительны. Валар относились к ним со снисходительным покровительственным дружелюбием. А вот прежде гордый, малоразговорчивый Алкар уделял им все внимание.
Двояким было отношение Мелькора к эльфам: враги они во многих вариациях. Когда-то. Давно.
Где-то.
Эти - не умрут, как Эллери-Ахэ, а крошка-Фэанор не назовет его злым прозвищем «Моргот». Не будет он им Врагом. Но - признанным Владыкой.
Хорошо.
Эльфы оказались способными учениками, вскоре они украшали Средиземье не хуже Валар. Они изобретали письменность, предметы труда - но бросали это, поскольку все давалось им слишком легко. Искажение подразумевало сложности и вопросы, но в Арде Неискаженной вопросов не задают.
Мелькору где-то в глубине
(души? О, Валар бездушны, точно стеклистые воды Ульмо!)
мечталось обучить эльфов искусству боя, показать величественную горделивую красоту изысканного поединка. Но Алкар не мог такого. И Мелькор вновь
(в насмешку над самим собой, а?)
сидел на цепи. Внутри по-Валарски дивной и ложной оболочки Алкара.
Зачем мечи и луки? Им не с кем воевать. Нет войны, усталости и смерти. Нет перемен, нет совершенствования.
Ничего нет. Нет жизни.
Тяжелая печаль закрыла его. Даже эльфы почуяли: неладно со Старшим Королем, но нет в Мире Неискаженном места пониманию и сочувствию - наслаждение и любовь подобны пене морской, что невесома, бесплотна и расходится по волнам.
Нет подвигов, нет дружбы, нет ярости, нет соперничества - благожелательно-равнодушное отношение к другому. Нет побед, нет поражений, нет опыта. Учение - забава. Пока они еще играют в самосовершенствование, но вскоре поймут - это бессмысленно, ведь все равно ничто не меняется. Им хорошо. День пляшет на черных и золотых локонах.
Вскоре и темы умных бесед исчерпаются - истории не быть в Арде Неискаженной.
Нет Вчера.
Нет Завтра.
Нет Сегодня.
Есть Всегда.
Алкар, ты - с ними!
Мелькор, зачем ты Понимаешь?
Замкнутый круг, не вырваться. Они - не понимают. Вот и отлично. Эру умней Еретика - что толку от Мятежника Чувствующего? Он не сломает рамки. Он - Не-Мятежник.
И страха смерти не показать. Нет страха смерти, нет стимула развиваться, копить мудрость потомкам. Все оборудовано и разукрашено. Остановлено.
Разрушению - обновлению нет пути сюда.
Неискаженно.
Ровный скользкий каток. Поскользнешься, еретик? Нет?
Тебе - бесконечность. А ты ведь все же - Мелькор. Ты не равнодушен к Арде, хоть и не твоя она. Жуткое дело - привычка.
(Да хватит, Алкар! Все довольны, счастливы и пляшут, поют. Песни, правда, одни и те же, новых петь не о чем, но - не приедаются. Им ХОРОШО, пойми, Мелькор! И ты в почете. Чего ж еще? Ты не Моргот… здесь… Да, в тебе - Тьма, поэтому тебе нужны перемены, но остальные не ведают их, и мнится им - лучше не бывает, чем жизнь их. Блаженство).
Подчинись.
Алкар неподвижно замер. Его поражавшее своей ртутной изменчивостью мимики лицо застыло нарисованной картинкой.
На картинке Рая нет места биению, сомнениям и поиску.
Так надо.
Так хочет Эру.
…Но потом пришли Вторые Дети.
Он надеялся: Люди не изменятся вследствие Не-Искажения. Люди оставались собой всегда… даже без его вмешательства, правда?
(Пожалуйста, пусть они будут собой!)
Но…
…Мужчина разглядывал что-то в траве. Давно. Майа Алкара, Алйе, отвлекся от танца с эльфийками и подбежал к растерянному созданию. Люди еще новы, за ними наблюдали особенно пристально.
- Моя мать, - сказал Человек.
Женщина лежала неподвижно. Алйе осмотрел ее, позвал, попытался разбудить. Тщетно.
- Что с ней? - переспросил мужчина.
- Не знаю, - пробормотал Алйе, но он подозревал. Не решался предположить.
- Это смерть, - сказал кто-то. Алйе и Человек обернулись на голос.
Алкар.
Алкар и Манвэ правят Именем Илуватара, но Алкар - старший, ему открыта истина.
Вокруг первой смерти собрались эльфы.
Мелькор ждал испуганных возгласов,
(смерть, смерть - пожар, боль!)
но понятия «страх» - нет. Как и ощущения опасности. И боли утраты. И потери. Могло быть частью Искажения, но мы ведь в Благословенной Земле, верно? Их забавляло происходящее, кто-то захихикал.
- Это хорошо? - с надеждой воззрился на Алкара Пришедший Следом.
- Это - Дар Эру людям, - уклончиво ответил он.
- Дар? - обрадовано улыбнулся Человек. - Как странно… Она ушла к Нему, да? Он - Велик, и она теперь там… замечательно!
- Нет, - начал Мелькор. Он хотел бы рассказать о путешествии фэа Людей по мирам, но его не слушали. Находка казалась чудесной.
Алкар вернул улыбку. Вымученную. Он уже знал, что дальше.
- Погляди, о Король, - уже знакомый Мелькору человек нес что-то.
Манвэ проигнорировал его: он был занят с эльфами, те пели ему. А Лучезарный слишком резко бросился к гостю, и едва не отшатнулся, стиснув зубами стон.
Человек держал окровавленного младенца.
- Моя жена родила его, - пояснил Пришедший Следом. - Но я уронил его на камни и… к нему явился Дар Эру, да? Я научил Дарить Именем Эру?
- Нельзя! Нельзя убивать! - Мелькор с яростью сдавил предплечья гостя, встряхнул его. - Нельзя!
- Что такое «убивать»? - изумление. Глобальное, неисправимое непонимание. - Ты говорил - Дар…
- Эру решает, когда Даровать смерть!
(В его сетчатке пульсация непробужденного разума)
Мелькор едва не отвернулся.
- Наши дела угодны Эру, - неоспоримый аргумент. В Арде Неискаженной нет неугодных. Нет отрицательных поступков. Что скажешь, Отец? Добра и Зла нет тоже.
- Все предпето Музыкой Айнур, коя есть - Совершенство, - с умным видом влез какой-то эльф. - Благи Творения Эру и деяния их.
- Правильно, - блик темноты на Лучезарном. Похоже, Мелькор смеется горьким смехом. Ну что, Отец? Зла ведь нет? Некого обвинить, неосознанный вред - ненаказуем. Они как животные.
Ими не завладеть, не взять под контроль, не напугать карами и пытками.
Мелькор-разрушитель злился.
Свобода - фикция. Альтернативные пути отрезаны.
Мелькор-возлюбивший нахмурился.
Безумие. Цепь и кандалы.
- Я… я похороню его, - Алкар вернулся к коченеющему трупу. - Всегда хороните мертвых, - добавил он.
Но Человек уже убежал, осененный новым знанием.
Итак, Смерть - Дар. Ее и дарили.
Страха гибели не существовало, и убийство ради забавы сделалось любимым развлечением Вторых. Иногда им, правда, было жаль расставаться с друзьями, но они знали: их действия угодны Эру, а истинной любви, плавяще-мучительной и всемогущей Арда Неискаженная не принимала. Воля Единого - первозначима.
Вскоре эльфы присоединились к людям в их детско-жестокой игре. Эльфы еще и возвращались. Туда-сюда. Прыжки сквозь Эа. Окровавленные пятнашки. Извращенность невинного убийства-без-вражды - без оружия потрясала даже Мелькора-Душителя. Но их боль не пугала, не сильна она была, да и проходила быстро.
Развлечение.
Манвэ несколько смутился.
Нарушения не зарегистрировано, все идет, как задумано… Но кровавое безумие наполнило Арду Неискаженную, веселая оргия гибели языками лесного пожара плясала по мертвецам. Без ужаса, без ненависти - из любопытства и незнания перебьют они друг друга. Люди исчезнут с Арды. Навсегда. И лишь эльфы до бесконечности раненого сердца умирать, и возвращаться будут, ибо Намо не удержит их в чертогах своих.
Манвэ беспомощно и умоляюще метнул взгляд на Варду. На Оромэ и Аулэ-искусника.
Ниенна-не-плакальщица (ибо, что ей оплакивать в Арде Неискаженной, где творится все по воле Единого?) сидела на троне ее. Мелькору почудилось, что капли соленой росы наконец-то созрели в ее глазницах.
Нет. Нет слез.
- Молчит Отец наш, - поведал Манвэ. Появился Намо, уставший, измотанный с потрескавшимися губами. Благословенные земли вне усталости? - кольнуло Мелькора.
Парадоксы Не-Равновесия сбивали Арду с оси.
Алкар ощутил призыв Отца. Ему. Персональный.
- Братья мои, Отец наш вызывает меня к себе, - шагнул с трона Алкар.
Валар склонились пред ним в почтительном полупоклоне.
Мелькор вошел за Стену Мира.
(Я здесь - не в наказание, а по зову Отца, - он едва не захохотал).
Он с наслаждением сбросил совершенное тело Алкара. Золотистые волосы, голубоглазый, уши эльфийские… не его образ. Алкара - может быть, но не Мелькора. Ну вот, его и нет.
- Ты звал меня, Отец? - обратился к иррациональному сиянию черно-ало-серебряный вихрь.
- Да, Алкар. Нужно начинать Дагор Дагорат. Ты начнешь ее.
- Дагор Дагорат?! Последняя Битва?! Кого и с кем?! Разве я - Мятежный Вала? Разве я - Черный Враг Моргот? Я - Алкар Лучезарный, правая рука Твоя, о Отец! - Мелькор не скрывал Знания. Оттенок торжествующей иронии.
- Не Алкар ты! - гнев. - Но Мелькор-Бунтарь, хитроумный и безжалостный!
- Я? Я не Искажал, я не Разрушал. В чем виновен я, в чем виновна Арда Неискаженная?
- Разве не видишь ты, Враг, что происходит? И я не могу покарать их, ибо Мою волю стараются исполнить они, а нарушают - неосознанно. Нет Зла, нет страха, нет ненависти - поэтому нет и Добра, любви и желания сохранять…
- Мир - самопожирающая подделка, правда, Отец?
- Проклятый!
- Не гневайся, Отец. Я не Проклятый. Я не восставал против Тебя.
- Ты погубил эту Арду!
- Я следовал Твоей воле.
Пауза. Световая пульсация выламывала его. Выстою, подумал хмуро Мелькор. Не впервой.
- Люди не уходят с Арды Неискаженной, - внезапно произнес Эру. - Их фэа заточены в замкнутую систему Совершенного Мира. Я предполагал, ты сломаешь Преграду, ослабишь хроа в ярости и ненависти твоей… И послужит твоя злоба им на пользу… А их тела даже не гниют. Этой Арде предстоит быть галактическим безумием, свалкой.
- Я следовал Твоей воле, - монотонно повторил Мелькор.
Снова безмолвие.
- Миротворение подразумевает парадоксы. Что-то пошло неправильно, - осмелился говорить первым Мелькор. - Так? Но я не начну Дагор Дагорат, - так холоден его голос. - Уничтожай Арду сам, Отец. Только как заточенные в плоть Люди будут участвовать во Втором Хоре?
- Будь ты проклят, Восставший!
- Не-Восставший, правда, Отец? - тонкий колокольчик насмешки.
- Послушай. Не мне принадлежат фэа Людей, но - всем мирам. И впоследствии они становятся Творцами. Но эта Арда - тупик. Необходимо исправить. Мелькор! Ты лишил их будущего!
- Нет, Отец. Не я.
- Мелькор!
- Да? Ты Совершенен, но… Ошибка моего Диссонанса - необходимый компонент, верно? Катализатор. Право Ошибки людям. Право Исцеления. Право Развития.
Признай, Отец.
- Нет!
- Признай.
Боль. Боль всех Вариаций обрушилась на него, разгрызла переливы лучей, вывихнув всполохи кровоточащей плеткой. Мелькор застонал. Ни в одной плоти не страдал он так. Никогда.
Вот он - гнев Эру.
(Кричишь? Больно? Устраивай Дагор Дагорат, Моргот!)
- Я - Алкар! - издеваясь, прокричал он сквозь изломанную пелену предела.
О Возлюбивший, почему жесток ты к Арде? В чем ее вина?
Жестокий, разве желаешь ты потерять вожделенный мир?
Через Дагор Дагорат она будет твоей. Действуй.
Мелькор смял искушение.
- Признай, Отец! - сгусток энергии мигал уже прерывисто. Еще чуть-чуть - он погаснет. Навсегда. Ну и пусть, утомленно подумал он. Больше никаких Диссонансов и Сильмариллей в обугливающихся ладонях.
Я не сдамся. Я упрям.
Его предсмертный хрип сливался со стоном Манвэ, отчаявшегося совладать с Неискаженной Ардой Безумия.
Нет Абсолюта. Добро - это Зло, а Зло - Добро.
Без Зла нет Добра.
Без Разрушения нет Творения.
А без Любви нет ничего…
Восставший, Возлюбивший - спаси агонизирующий мир. Спаси Арду.
- Спаси Арду, - мягкой успокаивающей волной проговорил Эру. Что-то надломилось в его величественном гласе. Мелькор предположил: Абсолют дрогнул. - Внеси Искажение теперь…
(В сотый, тысячный, миллионный раз - все с начала. Вся мука мира - ему, неважно примет или принесет он ее. Так - во всех Вариациях, такова его участь…)
Но теперь он Выбирает ее добровольно.
Я свободен, Илуватар. Наконец-то.
И я тоже буду Человеком. Когда-нибудь).
- Да!
И сорвался он в обнаженный сумбур парадоксальной симметрии, заглатывающей свое самое - в Арду. И разломал сгустки задыхающихся алогизмов и застывших противоречий.
И стоял он один на вершине горы Тангородрим.
И пел он Песнь свою.
И был его облик ужасен и прекрасен; глаза его обжигали зноем и замораживали холодом.
А за спиной развевались огромные черные крылья…