Автор: Кэт Вязовская, Анжела Ченина

Сначала пришла боль. Страшная боль. Сразу понял: ожоги. Дёрнулся, понял, что связан, застонал сквозь зубы.

Отомстил.

Нечего сказать.

И где-то там, из самой глубины души, вдруг возникло: мальчики. Он-то здесь, а они?..

— Очнулся, — послышался откуда-то со стороны голос. Глубокий, неприязненный. Вместе с голосом пришло ощущение тьмы, нависающей сверху, вокруг, со всех сторон, охватывающей, от которой становилось жутко. — Тварь.

Говоривший появился перед ним. Похоже, то самое лицо, которое Феанаро видел перед тем, как потерять сознание. Высокий, в черном, бледный... судя по всему, майа.

Феанаро не ответил, только взглянул с ненавистью. Презрительно отвернулся. Ещё он с _этими_ не разговаривал. Не дождётесь.

— На тебя смешно смотреть, Феанаро. Весь в надменности, как будто тебе есть, чем гордиться. После того, что ты сделал в Валиноре.

Феанаро продолжил демонстративно разглядывать стенку. Говори, говори...

— Значит, разговаривать отказываешься, — заключил черный. — Интересно, если платой за молчание будет... ну, скажем, жизнь или смерть одного из твоих сыновей... ты станешь разговорчивее?

Феанаро внутренне сжался. Спрашивается, а чего иного тут можно было ожидать...

Они пошли за мной. За мной. Они — мои. Знали, на что шли.

— Нет.

— Ты все же не немой, — заметил черный. — Это радует. Кстати, я пока не представился. Ты мог знать меня под именем Артано. Артано Аулендил. Здесь меня называют Гортхауэр.

— Перебежчик от Ауле, — оскалился Феанаро. — слышал.

— И что же ты обо мне слышал? — черный сел напротив.

Феанаро опять отвернулся. И зачем он позволил втянуть себя в эти разговорчики? О чём тут вообще говорить?

— Приведите второго! — приказал Горт куда-то в сторону. И, когда орки втащили еще одного квендо, Горт снова встал и с усмешкой посмотрел на него.

— Ты не верил, что твой лорд в наших руках, — заговорил он. — Как видишь — вот он. И твоя жизнь ничего для него не стоит. Он отдал бы на растерзание даже собственных сыновей, лишь бы ублажить свою гордыню. Что уж говорить о тебе? Так доблестный Феанаро вознаграждает за верность.

У Феанаро вспыхнули глаза: узнал. Если этот, сволочь, узнает, что перед ним девушка...

Они мои. Они пошли за мной. Они избрали мой путь.

— Я не торгуюсь с прислужником Моргота, — сказал негромко.

— Ты слышал? — обратился Горт к эльфу. — Кто-то совсем недавно говорил, что Феанаро готов отдать жизнь за любого из вас. Пока он поступает наоборот.

— Я должен тебе верить? — срывающимся голосом, презрительно. — Рабу Моргота?

— Больше тебе некому верить, — бросил Горт. — Здесь только я могу сказать тебе правду.

Он резко рассек ремень, связывающий руки эльфа.

— Да, конечно, — саркастично сказал эльф. — Верю каждому слову.

— Собственно, — сказал Горт, и в голосе его впервые прозвучало что-то похожее на усталость, — говорить с вами мне действительно не о чем. Все, что вы могли бы рассказать, мне уже известно. Известно о резне, которую вы устроили в Альквалонде, известно о сожженных кораблях. Известно так же и о том, что сейчас в Хэлкараксе гибнут ваши товарищи, которые вам поверили... и которых вы предали. Уже сейчас их осталась хорошо если половина. Многие насмерть замерзли, многие провалились под лед. Когда они дойдут до Эндоре, несомненно, они будут испытывать к вам братские чувства.

— Тогда убей нас, раз не о чем говорить, — презрительно сказал Феанаро. — И беги к своему хозяину с докладом.

— Откуда в тебе такие понятия, Феанаро? Хозяин, доклад... Кажется, ты не бывал нигде, кроме Валинора. Общение с Валар научило тебя этому? Помнится, ты сам был вынужден прибегать по их зову, как собачонка, чтобы получить очередную взбучку.

— Судишь по себе, — Феанор скривился: улыбнуться было больно. — Видно, крепко тебя Ауле учил уму-разуму, раз у тебя о нём такие воспоминания.

— Кстати, вот что любопытно... С каких это пор в твоей свите, Феанаро, среди воинов — женщины?

Феанаро закрыл глаза. Знает.

— С тех пор, как Моргот убил Финве, — ответила вместо него эльфийка. — Это был наш Король! Тебе этого не понять.

Горт бросил на Феанора взгляд... и более к нему не поворачивался.

— Идем, — коротко сказал он эльфийке, и положил руку на ее плечо.

Она попыталась сбросить его руку.

— Не трогай!

Никакого результата. Он крепко держал ее за плечо, вынуждая идти следом.

Каменные переходы, коридоры, освещенные факелами, некоторые — темные вовсе. Несколько витых лестниц. И вот, наконец, комната... каменная комната, узкое высокое окно, грубый деревянный стол, скамья, топчан в углу, на нем — шкуры.

Горт опустился на скамью. Рассматривая эльфийку, внимательно, демонстративно.

Она опустила глаза в пол, покраснела до кончиков острых ушей. Её трясло, она отчаянно пыталась взять себя в руки, но получалось плохо.

— Ты ведь нормальная женщина, — сказал наконец Гортхауэр. — Тебе что, нравится убивать?

— Я... Это само Пламя — Клятва! Я бы всех смела! Я бы убила и тебя, если бы могла!

— Клятва превратила тебя в балрога? — усмехнулся Горт. — Это интересно.

— Что ты можешь понимать! Что тебе пообещал Моргот за то, чтобы ты сбежал к нему?

— Ты ведь не отвечаешь на мои вопросы. Почему же думаешь, что я стану отвечать на твои?

— Я не спрашиваю тебя! Мне и так всё ясно!

— Так я слушаю, — предложил Гортхауэр. — Кстати, тебе вовсе не обязательно стоять.

Она, секунду помедлив, села прямо на пол, забилась в угол — подальше от него.

— Ты ведешь себя так, словно мы враждовали всю жизнь. Хорошо, Мелькор убил вашего короля. Но я — что сделал тебе лично я? Если, конечно, не считать встречи в бою?

— Тебе объяснить? — с насмешкой донеслось из угла.

— Да. Объясни.

— Ты — его прислужник. Ты бежал к нему из Валинора. Ты на его стороне. Этого мало?

— Девочка, — Горт улыбнулся, — послушай, как я могу быть его прислужником, если три тысячи лет его не было в этих землях? Кто напел тебе эти нелепые песни?

— Мне довольно того, что я вижу сама! Про тебя рассказывали в Валиноре, и вот ты — среди его тварей, здесь!

— Ты считаешь тех, кто убивает — тварями, недостойными того, чтобы им верили. Я правильно тебя понял?

— Моргот лгал нам, он притворялся исправившимся, потом открылось его подлинное лицо, лицо убийцы! Ты выворачиваешь всё наизнанку.

— Ничего я не выворачиваю, девочка, — ответил Горт. — Мелькор убил Финве, хорошо. Верить ему нельзя. Феанаро убивал телери. Чем он лучше? Хорошо, пусть наши воины для вас ничего не значат, а балроги и вовсе твари бездны. Но телери-то были вашими сородичами. Неужели сотни убитых вами эльдар не делают убийцами вас самих?

— Если бы они были нам сородичами по духу, то пошли бы с нами. Или хотя бы дали корабли. А так — они ваши сородичи, а не наши.

— Даже так? — усмехнулся Горт. — Вот уж не знал, что Ольве — мой сородич. Девочка, ты сама-то слышишь, что говоришь? Или в тебе совсем нет живой души? Или клятва позволяет убивать беззащитных лишь — они же не отдали вам то, что для них было так же дорого, как для Феанаро — Сильмариллы?

— Душа у меня есть, и тебе она не подвластна, — хмуро сказала она. — "Дорого"! Что ты вообще об этом знаешь! Те, кто не пошёл с нами, — те предатели и трусы, и никогда не любили Финве!

— Я, кажется, на твою душу и не претендую. Я не Намо. А ты — любила Финве? До такой степени, что ради него готова была бы убить сотни собратьев?

— Это был наш Король! Он был душа нашего народа, он был нашим светом, нашей гордостью! А этот подлый лицемер, твой хозяин...

— И что же, теперь нужно всем лечь мертвыми самим?

— Нет, знаешь, броситься Морготу на шею со слезами!

— Вы погибнете, если продолжите так же. Мне ничего не стоит раздавить вашу горстку. Балроги могли бы сделать это уже давно. Но ни я, ни Мелькор не хотим напрасных смертей.

— И чего ты хочешь от меня добиться такими заявлениями?

— Хотя бы понять, есть ли у нас шансы договориться с остальными.

— Договориться? После всего, что было? Не смеши меня. Чтобы Моргот или его прислужник пошёл на переговоры? Как будто вы не знаете, зачем мы пришли!

— Слушай меня, — Горт впервые проявил что-то похожее на чувства. — Я не обращаю внимания на то, что ты называешь Мелькора этой выдуманной вами нелепой кличкой. Но если ты еще раз назовешь меня его прислужником — я стану звать прислужницей палача тебя саму. Мы согласны на переговоры, и хотим этого добиться. Но на переговоры словом, а не мечом!

— Напугал, — резкий смешок. — Нам не о чем с вами разговаривать. Мы пришли отомстить и забрать Камни. И мы это сделаем.

— Я бы убил тебя, — сказал Горт, возвращаясь к прежнему спокойному тону. — Как убивают безумного пса. Ты не женщина, ты цепная собака, впавшая в бешенство. На ваше счастье, вас — тех, кто сейчас оказался в наших руках — хочет видеть Мелькор. Так что, возможно, шансы выжить у вас еще есть.

Похоже, она была ошеломлена.

— Видеть? Зачем?

— Надо же, я могу тебя удивить, — усмехнулся Горт. — Чтобы говорить с вами об условиях мира. Вы не нужны Мелькору в этих землях, и бессмысленной крови он не хочет.

— Пусть он отдаст Камни, только тогда мы ещё можем хоть о чём-то говорить.

— Может, и отдаст, если вы уберетесь в южные земли, — пожал плечами Горт, — не вижу в Камнях теперь никакой ценности.

— Сначала Камни! А потом поговорим!

— Девочка, — терпеливо сказал Горт, — ты же должна понимать сама. Получив Камни сразу, вы можете осесть в наших землях и мозолить нам глаза своим присутствием. Я и так знаю, что предложит вам Мелькор: один камень сейчас, два остальных — когда вы уйдете с наших земель. И, по-моему, это разумные условия.

— Я не верю тебе! Не верю, что он их отдаст! Он увидел их в Валиноре, он их пожелал взять себе, и когда Феанаро отказался их отдать, украл! И чтобы он их отдал?

— Камни были нужны Мелькору, чтобы выбраться из Валинора. Я тоже видел их... конечно, они красивы, но в чем состоит ваше вожделение, мне не понять. И Мелькору, кстати, тоже.

— Это творения Феанаро. Они должны принадлежать ему. Разве не понятно?

— Именно поэтому я разговариваю с вами, вместо того, чтобы приказать балрогам выжечь ваш лагерь.

Она содрогнулась, — вспомнила, что такое балроги.

— И тебе нравится командовать существами, способными испепелить всё на своём пути? Тебе нравится разрушать? Что ж, я не удивлена, что ты ушёл к Морготу.

— Балроги — просто духи стихии огня, — ответил Горт. — Да, им приходилось использовать свою силу для того, чтобы усмирять диких орков. Но они не более убийцы, чем любой из вас. А сказать точнее — гораздо менее. Никто из них не стал бы убивать беззащитных.

— Неужели, — усмехнулась она. — Прямо как Моргот.

— Если бы ты не была столь враждебно настроена, ты могла бы убедиться в этом сама, — ответил Горт. — Кстати, держи, — он подал эльфийке деревянную кружку с водой. — Вижу, что ты хочешь пить. Только не надо отказываться — это было бы совсем уж глупо.

Она несколько мгновений медлила... потом всё-таки взяла. Случайно коснулась его пальцев — и отдёрнула руку, как будто обожглась. Выпила сразу всё, жадно, не останавливаясь.

— Ну вот и хорошо, — сказал Горт, забирая кружку. — К твоему сведению, я не собираюсь морить тебя голодом или жаждой, или пытать, или отдавать на забаву оркам или балрогам, а так же скармливать гигантским паукам... не знаю, какие еще картины могут возникнуть в вашем воспаленном воображении. Если тебе что-нибудь будет нужно — можешь об этом просто попросить. И не веди себя, как дикий зверь, которого приходится держать связанным, чтобы он никому не перегрыз глотку.

Она смотрела на него исподлобья.

— А что же ты _собираешься_ со мной делать? Уж будь так любезен, скажи, я же ничего против тебя не смогу.

— Доставлю к Мелькору, — ответил Горт. — А уж там все будет зависеть только от тебя.

Она очень основательно задумалась.

— Можно мне ещё воды?

— Возьми весь кувшин, — Горт шагнул к ней, поставил кувшин на пол, вернулся. — Пей, мы не в пустыне.

— С-спасибо, — неуверенно ответила она.

Налила себе, — руки дрожали.

— М… Мелькор — он какой?

— Разный, — ответил Горт. — Когда-то давно он умел быть веселым. Умел смеяться, летать наперегонки с ветром, играть с детьми. А сейчас... Ты, наверное, сама видела его в Валиноре. Если бы тебя продержали взаперти три тысячи лет, какой бы ты стала?

— Я его не видела почти, — медленно сказала она. — Так, издали.

Похоже, она была совсем напугана и отчаянно искала какой-то выход.

— Он не хочет войны с вами. Это главное. Не нужно с порога кричать ему, что он Моргот, вор и убийца. О смерти Финве он знает и сам. Неужели так трудно говорить с ним, как ты говорила бы с одним из своих товарищей?

— Конечно, трудно, — она передёрнула плечами. — Да, я знаю, Айнур бессмертны, но вот если бы кто-нибудь убил Мелькора, а потом тебе надо было говорить с его убийцей, — тебе было бы не трудно?

— Я понимаю. Но Мелькор не хотел убивать Финве.

— Не хотел?! Если бы не хотел, то и не убил бы!

— Посуди сама. Эта смерть привела сюда вас. Неужели, будучи в здравом рассудке, можно совершить поступок, который поведет за тобою следом обезумевших врагов? Финве сам обнажил меч; у Мелькора не было времени, он отшвырнул его с дороги... Да, в этом смысле он виновен в его гибели. Но и сам Финве причинил нам столько боли, что тебе даже трудно представить. Так что винить Мелькора я бы не стал.

Она снова нырнула носом в кружку. Вынырнула.

— Когда ты нас отвезёшь?

— Завтра отправимся, — ответил Горт. — Путь до Твердыни займет несколько дней, так что пока — отдыхай. Еды тебе принесут... кстати, если захочешь, можешь привести себя в порядок, в соседней комнате умывальня. Не могу пожелать тебе чувствовать себя гостьей, это было бы слишком лживо, но в остальном — располагайся.

…А делать было нечего. Сиди и жди, когда эта колымага куда-нибудь доедет. Ах да, можно ещё порассматривать цепь на ноге. Правда, от пылающих ненавистью взглядов нолдэ цепи было ни холодно, ни жарко. Жаль...

Можно было, правда, еще, например, спать... повозка была закрытой, свет в нее проникал едва-едва, только и хватало, чтобы чуть рассеивать темноту. Днем. Ближе к ночи внутри сделалось совсем темно. Наконец остановились, по голосам, доносящимся снаружи, нолдэ поняла — привал, кажется.

Она выпрямилась. Что-то будет...

Вскоре полог повозки откинулся. Знакомая фигура... Горт. С факелом.

Она вздрогнула.

— Что, приехали?

— До Твердыни еще два дня пути, — ответил Горт. — Выйти хочешь?

— Хочу, конечно.

Горт раскрыл цепь, державшую нолдэ. Сказал:

— Выходи. Надеюсь, ты достаточно благоразумна, чтобы не пытаться бежать.

Она неловко выбралась наружу: сидела неудобно, нога затекла. Огляделась.

Шансов сбежать действительно не было... Балроги. Когда отправлялись, она их и не видела. Орки, воины-люди... Много. Вряд ли такая честь специально ради нее. Скорее уж — из-за Феанаро.

Костры... А что за местность вокруг — толком не понять, ничего не видно в темноте. И холодно, в повозке было немного теплее.

Ну что ж, привал — значит, привал... Первый шок, метания, внутренний вопль "отпустите!" — всё это отступило: её накрыла реальность плена. Уже не убили. Уже. Значит, есть шанс остаться в живых и дальше. Посмотрим...

— Гортхауэр, а можно... Можно что-нибудь поесть?

Горт остановился у одного из костров, зачерпнул кружкой из висевшего над огнем кана. Подал нолдэ, вместе с ломтем хлеба и куском мяса.

— Держи, — велел он. — Заодно и согреешься. Вы не привыкли к холоду, я уже успел это понять.

Она взяла еду, пристроилась у костра. Поняла, что зверски голодна.

— В Валиноре всегда тепло. Ты забыл?

— Представь, каково тем, что сейчас в Хэлкараксэ, — ответил Горт. — И оцени жестокость Феанаро.

— Майтимо умолял его не сжигать корабли, — неохотно сказала она. — Лорд Феанаро ответил, что его брат — предатель, и больше разговаривать не стал. Откуда ты знаешь про Хэлкараксэ? Ты можешь это увидеть?

— Разумеется, — ответил Горт. — Я ведь майа, я могу наблюдать за тем, что происходит в мире. И я не единственный майа в этих землях. И видеть то, что там происходит, тяжело. Если бы это был кто-то иной... мы помогли бы им, возможность найти можно. Но с этими такая попытка приведет только к оружию.

— Тебе — тяжело? — удивилась она. — Тяжело видеть, как враги замерзают во льдах? Но почему?

Горт смотрел на нее без усмешки, серьезно.

— Я не хочу враждовать с ними, — ответил он. — Они сами утвердили, что мы им враги.

— Не понимаю, — упрямо повторила она. — Если вы нам не враги, то почему всё это? Почему Валар пошли защищать квенди от Моргота? Если он раскаялся и больше не враг, то почему погубил Деревья и бежал в Эндорэ?

— А ты не бежала бы из тюрьмы, если б на то была возможность?

— Бежала бы, конечно, но причём тут это?

— При том, что так поступил и он. Валинор был для него тюрьмой. Местом, где невозможно быть собой.

— Лорд Феанаро сказал, что Валинор — золотая клетка... выходит, они думали одинаково?

— Вполне возможно, что в этом — да. Ты смогла бы жить, если б тебе запретили делать все, что ты любишь?

— Нет.

— Так же и я в свое время не смог оставаться с Ауле. Потому и Мелькор бежал из Валинора. Как видишь, у нас не так уж мало общего.

Она внезапно обнаружила, что доела всё, и что с голодухи даже не заметила толком, что это было.

— Ты сказал: здесь есть ещё майар. Они тоже перешли к... Вас много?

— Достаточно, — усмехнулся Горт. — Не все из них, конечно, воины, но на вас — более чем хватит.

— Ужас какой, — она вздрогнула. — Получается, вы тут так и сидели триста лет, ждали, пока он вернётся, чтобы начать всё сначала? И что вы теперь собираетесь делать? Напасть на Валинор?

— Три тысячи лет Эндоре, — поправил Горт. — Валинорские года иные. Мы хотим, чтобы нам дали возможность жить так, как мы хотим. Только и всего. Война никому не нужна. Кстати... ты до сих пор не назвала своего имени.

— Лаиссэ я... Три тысячи лет? — она вдруг задумалась. — Триста — это ерунда, а вот три тысячи — это уже много... А _как_ вы хотите жить? Я видела, что создают Валар, я видела Валинор. Что создаёте вы?

— Будешь в Твердыне — увидишь. Если, конечно, захочешь смотреть и не будешь вести себя как бешеный зверь, которого приходится держать на цепи... как Феанаро.

— Это мой Лорд, — тихо и жёстко сказала она. — Он для меня то же, что для тебя... Мелькор. Тебе ведь неприятно, когда я его называю Морготом, верно?

— Безразлично, говоря честно. Он действительно враг вам, его цвет — черный. Если вам хочется — называйте. Но что для тебя сделал Феанаро, этот безумный гордец, что ты так держишься за него?

— Он великий творец! Он создал нашу письменность, он сотворил Палантиры, он делал многое и для нас, просто так, и когда он создал Сильмариллы — мы были потрясены его гением, ведь он поймал свет Древ, и теперь его можно потрогать... было. И когда у него отняли самое дорогое, когда мы увидели его гнев, его боль, — конечно, мы пошли за ним. Разве можно было иначе?

— Письменность... Эта письменность, равно как и способы заключить свет в рукотворные камни, существовала и до него. Он лишь использовал чужую работу. Феанаро, конечно, наделен талантом, но не по таланту гордыня его.

— Что?! — она уставилась на него. — Это ещё как — до него? Ты хочешь сказать, что он украл чужое?! Это неправда!

— Не украл, отчего же. Просто использовал способы, не им найденные.

— Что значит — не им? Но кем? Ауле?

— Все это было создано еще до Войны Стихий. Наследие уничтоженного народа... Феанаро дополнил и доработал многое, в этом смысле, пожалуй, он сделал благое дело. Но начинал он работу далеко не с нуля.

— Валар не говорили ни про какой народ, — Лаиссе поняла, что начинает терять почву под ногами. — Они начали войну, чтобы защитить квенди от Мелькора. А потом, после войны, они предложили им — меня ещё на свете не было — уйти с ними в Валинор. Ну, они и ушли. Какой ещё народ?

— Народ, живший рядом с Мелькором, — Лаиссе поняла, что об этом Горту говорить действительно трудно. — В Войне Стихий он был уничтожен. Почти полностью... Из всего народа в живых оставили только нескольких детей, стерев им память. Ты знаешь Амариэ, ученицу Манве?

— Конечно, это моя подруга, — Лаиссе смешалась.

— Ее настоящее имя — Йолли. Она была совсем девочкой, когда это случилось.

Лаиссе ошеломлённо смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Чёрный Всадник. После того, как он приходил к Куйвиэнен, исчезали эльдар... Это был он?!

— Черный Всадник... — задумчиво кивнул Горт. — В этом облике видели Мелькора. Но он никого не уводил силой, хотя некоторые квенди действительно вскоре ушли за ним. Окрестности Куйвиэнен и без того были полны опасностей.

— Но Амариэ же... Она же эльдэ, как и я. А нам говорили, что он превращал квенди в орков...

— Орки — плод Искажения. Плод Пустоты. Они существовали до появления квенди и изначально не имели к нам отношения. Сейчас — за те три тысячи лет, что я провел в Эндоре — я подчинил дикие орочьи племена, поставил их под свою руку. И поверь, среди народа орков тоже хватает достойных существ.

Она покачала головой.

— Я видела тебя в бою. Видела повелителем воинов. Ты ушёл от Ауле, который учит творить. Ты — не хочешь создавать? Тебе нравится только повелевать? Ты вообще умеешь творить?

— Творить то, что приказано, и получать наказания за создание собственного? "Этого не было в Замысле!" — Горт помолчал. — Мне не нужна власть. Мне нужна возможность жить так, как хочу я и мои товарищи. А за это приходится бороться. Однажды мы уже совершили роковую ошибку. Допустить ее снова мы не имеем права. Теперь эти земли не беззащитны

— Защита... — она посмотрела в сторону, на балрогов, потом с заметным усилием воли сдержала какие-то слова. — А что — твоё собственное?

Её взгляд вдруг остановился на его кинжале. Змеи с алыми глазами на рукояти... Жутковато, но глаз не оторвать.

— Это?

— Тоже, — кивнул Горт. — Не только оружие, разумеется.

Она мгновение поколебалась... и всё же решилась.

— А можешь... показать?

— Здесь показывать нечего, не считать же творениями сапоги или плащ, — улыбнулся Горт. — В Твердыне — увидишь. И вот еще что. Мне не нравится поведение Феанаро. Он вынуждает меня к жестокости. Он ранен, но не позволяет даже помочь себе.

Лаиссе вздрогнула.

— Что значит — к жестокости? Что ты имеешь в виду?

— Он ведет себя, как бешеный зверь, готовый броситься на окружающих, только лишь его развяжут. Даже в ущерб себе самому. Мне не доставляет удовольствия держать его в оковах, но он не оставляет мне выбора.

— Чего же ты хочешь? Неужели ты думал, что он будет вести себя иначе, попав в плен?

— Бросаться на врагов, когда заведомо нет шанса одолеть, и в ущерб себе самому — в этом нет ни разума, ни доблести, — возразил Горт. — Что ж, если ты не сумеешь его убедить, все останется по-прежнему.

— Я?! — она явно испугалась. — Убедить? В чём?

— Не бросаться на моих воинов, — сказал Горт. — Вести себя разумно. Не изображать немого.

— Да ты что! — она отчаянно замотала головой. — Я не пойду. Да стоит мне только заикнуться про то, что я с тобой разговаривала, как он сразу причислит меня к предателям. Он же брата своего там оставил, в Амане! За куда меньшую вину!

— Безумец... — проговорил Горт. — Жаль. Хорошо, что хотя бы с тобою можно говорить, как с разумным существом. Мы отправимся в путь на рассвете. Пока ты можешь отдыхать.

Она кивнула, огляделась — куда бы пристроиться на ночь. Над головой сияли звёзды, — огромные, казалось, руку протяни, и схватишь...

— Погоди, — сказал Горт. Отлучился на минуту, вернулся — принес пару одеял, сделанных из незнакомого Лаиссе легкого материала.

— Держи. И... — он оглянулся на балрогов, бывших поблизости, улыбнулся. — Огонь балрогов может не только убивать, но и согревать.

— Спасибо, — неуверенно сказала она и сообразила, что впервые благодарит его. — А сколько ещё ехать?

— Двое суток, — ответил Горт.

…Она уже видела приближающуюся Твердыню... Крепость в горном массиве, точнее, крепость-горы, скорее... мощное и жуткое зрелище. На второй день поездки ее в этой повозке даже на цепь не приковали...

А Феанор ничего не видел.

Он действительно был ранен, и ожогов у него было много. Что было возможно сделать, сделали, но его постоянно приходилось держать скованным, потому что норовил бросаться на всех...

...и потому чувствовал он себя из рук вон плохо. Лучше бы убили, право слово...

Голоса снаружи. Голос Горта... и женский, неуверенный. Потом отворилась дверца, которая служила входом в этот... передвижной каземат. И Феанор увидел знакомое лицо. Лаиссе. Горт подтолкнул ее — внутрь. Сам — исчез, дверь закрылась.

— Мой лорд! — воскликнула нолдэ и бросилась к нему.

— Жива, — говорить было страшно трудно. — Он... что с тобой было?

— Он... — Лассе замолчала. — Он тогда запер меня... но дал напиться. А ты? Они так и держали тебя все это время?..

— Да, — взгляд Феанаро стал страшен. — Я... майар бессмертны, но... Я отомщу ему за тебя. Знай. Не знаю, как, но отомщу.

— Я пока еще жива, — улыбнулась Лассе сквозь выступившие на глазах слезы. — Может, не придется мстить... Феанаро, ты знаешь, ведь это он привел меня к тебе. Он сказал: если ты не хочешь, чтобы мы держали твоего лорда в цепях, убеди его быть... быть спокойнее, так он сказал...

— И что же он пообещал тебе за это? — в голосе звучало презрение. — За то, чтобы я стал "спокойнее"?

— Что позволит быть с тобой и помочь. Ты ранен, тебе действительно нужна помощь. И потом... он же меня не спрашивал. Феанаро, раз уж так вышло... не лучше ли попробовать набраться сил?

— Мне не нужны милости от врагов. Можешь так и передать.

— Я ему так и сказала. Он же ответил: нам нужен живой Феанаро. Поэтому, если он не будет принимать помощь добровольно, мы будем делать то же самое силой.

— Ах, вон оно что, — сквозь зубы сказал Феанор. — В таком случае, он мог бы не тратить время на то, чтобы подсылать тебя. Или он что-то ещё хотел до меня донести твоими устами?

— Нет, — покачала головой Лаиссе. — Лорд, ты что, считаешь меня предательницей?

— Враг очень силён, — сказал Феанаро, глядя на неё пронизительным взором. — Враг умеет лгать, умеет заставлять других действовать по его воле так, что ты и не догадаешься об этом. Я сам так попался... Его прислужник тоже умеет всё это. Я думаю, именно так он и использует тебя сейчас. Хочу, чтобы ты это знала.

— Да, наверное. Но все-таки я думаю, нам лучше постараться выжить, чтобы бороться. Какой смысл отказываться от еды и питья, или не позволять залечить твои раны? Я хочу бороться, а не сгинуть здесь без всякого толка и смысла.

— Лечить? Чтобы _эти_ меня лечили?! Они хотят поработить нас, влить в наши души силу Тьмы, подчинить себе навек! Видно, если я позволю им действовать сам, добровольно, им будет проще... Не верь им.

— А мне, мне ты позволишь помочь? Ведь я же не из Тьмы, я такая же, как ты!

— Ты, — Феанаро криво усмехнулся. — Ты — точно знаешь, что он с тобой делал там, наедине? Ты всё помнишь? Наверняка он уже сделал тебя своим орудием, причём так, чтобы ты даже не догадалась об этом.

— Ну, знаешь... — Лаиссе помолчала. — Может тогда — и тебя?..

— Может ли? Да, мы — в их руках. Мы бессильны перед ними. Единственное, что остаётся нам — это огонь наших душ. Пока он пылает, пока мы можем сказать "нет", мы остаёмся собой и им не подвластны. И именно поэтому они так хотят, чтобы мы перестали говорить "нет".

— Что же... Ты не будешь ни пить, ни есть? Феанаро, так же нельзя... ты скоро совсем ослабеешь, они сумеют сделать с тобой все, что захотят.

…Феанаро понял, что ему ничего хорошего ждать не приходится. На этот раз его даже не оставляли одного. Почти сразу к нему явился Горт. И, взглянув неприязненно, произнес:

— Вот что, Феанаро. Как я уже говорил, ты нужен нам в живом виде. Я мог бы просто заставить тебя потерять сознание, и, пока бы ты был в этом состоянии, сделать с твоим телом все, что угодно. Но вреда от подобного больше, чем пользы. Последний раз предлагаю — или ты позволяешь лечить себя добровольно, или я начну действовать нашими способами.

— Делай, что хочешь, — голос Феанаро был полон презрения, — прислужник Моргота.

Во взгляде Горта презрения было не меньше.

Он молча пошел по коридорам, и орки волокли Феанаро следом за ним.

Небольшая комната. Стол посредине... с креплениями — явно для того, чтобы можно было приковать. Странные инструменты, поблескивающие металлом, разложены вокруг. Пыточная камера?..

Феанаро молчал. Доставлять _этим_ удовольствие просьбами отпустить его он не собирался.

— Безмозглый баран, — проговорил Горт и бросил оркам: — На стол его. И закрепите как следует, чтобы не шелохнулся... животное.

Теперь Горт нависал над ним — Феанор мог видеть бледное лицо своего врага. Равнодушное. Деловитое... Какой-то инструмент в руках. Нож? Феанаро скосил глаза — и увидел, что Горт разрезает рукав его рубахи, обнажая руку.

— Есть нашу еду ты не хочешь, готов умереть от жажды, лишь бы не принять нашу воду, — говорил Горт, подготавливая какие-то жуткого вида инструменты. — Готов умереть от ран... Нет уж, огненная душа. Этого я тебе не позволю.

Феанаро закусил губу. Эру, что будет?!

— Видишь? — зловещего вида предмет оказался перед самым лицом у Горта — длинная игла с резервуаром. — Кажется, недавно ты боялся, что в тебя вольют Тьму... кое-что в этом роде я и собираюсь сделать. Я буду вводить в твою кровь вещества, которые не позволят тебе ни умереть, ни сбежать в беспамятство. Можешь считать, что я отравляю тебя изнутри, если желаешь...

Феанор почувствовал, как Горт сжимает ему руку. Острый укол боли — и длинная игла входит в вену. Прозрачный резервуар наполняется кровью... Жутко.

— И... что ты из меня сделаешь? — тихо спросил Феанаро. — Какое-нибудь новое чудовище?

— Ты сам по себе чудовище, — ответил Горт. Пошевелить рукой Феанаро не мог, только видел, как понемногу резервуар начинает наполняться уже не кровью, а чем-то другим... какой-то бесцветной мутной жидкостью. — Исказить тебя сильней, чем есть, невозможно. Ты сам вынуждаешь меня и держишь такую позу, словно я хочу мучить тебя или над тобою издеваться.

Феанаро было страшно, как никогда в жизни. Говорить "нет" Мелькору, потом Манве, прорываться сквозь "нет" Ольве... чтобы вот так, полностью, быть во власти даже на самого Врага, — одного из его майар. Что бы ни захотел сделать Гортхауэр, не было в мире такой силы, которая могла бы ему помешать.

— Бесстрашный Феанаро, — усмехнулся Горт. — От тебя несет страхом за милю. А ведь ты боишься чудовищ своего собственного разума. Тебя стоило бы лишь пожалеть... Если б ты не был убийцей. Величайшим на сей день убийцей в Арде. Твоя спутница, однако, оказалась умнее.

— Смелый не тот, кто ничего не боится, — сквозь зубы. — Она не сумела преодолеть страх перед тобой и сдалась. От меня ты этого не дождёшься.

— А должна была — медленно умирать, отказываясь от пищи и воды? Должна была изображать барана, говоря лишь "нет, нет, нет"? Ради того, чтобы тебе помочь, она была готова на все. А ты знаешь только свою гордыню. Кстати, к твоему сведению, не только вы двое из вашего отряда у нас в руках. Но подобный баран — лишь ты один.

— Остальных ты тоже купил? На что?

Горт ничего не ответил. Только обжег взглядом, в котором непонятно, чего было больше — презрения или жалости к убогому существу. И вышел, оставив Феанаро лежать в одиночестве и бессилии.

— …Значит, теперь король я, — тихо и яростно сказал Майтимо братьям. — А делаем мы вот что. Мы укрепляем лагерь и посылаем гонцов во все стороны: искать союзников. Одни мы с Морготом не справимся, это ясно.

— Да, брат, — отозвались несколько голосов.

Черная тень накрыла лагерь внезапно, так, что никто не успел даже отреагировать толком. На несколько мгновений заслонила дневной свет, снижаясь... и исчезла. А чуть в стороне от феанорингов возникла темная фигура.

Рука Майтимо невольно легла на рукоять меча. Обернулся.

— Кто здесь?!

— Не стоит сразу хвататься за оружие. Я пришел с миром.

В первую секунду Маэдросу показалось, что перед ним эльда... Нет. Майа. Черная простая одежда, плащ, бледное лицо, черные длинные волосы. Квенди выглядеть так не могли. И тут же Маэдрос вспомнил, где он видел и эту тень, и это существо... тогда, в бою с балрогами. Правда, видел он его мельком, но сомнений не оставалось.

Маэдрос замер. Братья, как по неслышной команде, разом шагнули к нему, выстроились рядом. Звон выхватываемых клинков, — шесть лезвий направлены в грудь пришельцу.

Маэдрос вскинул руку, — братья посторонились, но оружие не убрали.

— С чем ты пришёл?

— Я пришел как посланник от Мелькора, — ответил майа. — У нас есть что сообщить вам.

Маэдрос смотрел в глаза пришедшему. Это было трудно, но нолдо не опускал взгляда.

— Говори.

— Ваш отец жив, — произнес майа. — Жив, и даже относительно невредим. Как вы понимаете, он у нас в руках. Надеюсь, его жизнь все еще ценна для вас.

— Он лжёт!

— Да убить его, и дело с концом!

— Ещё мы с вражескими рабами не разговаривали...

— Тихо, — сказал Маэдрос, и все замолчали. — Во-первых, я хочу знать, с кем разговариваю. Во-вторых, — докажи.

— Мое имя Гортхауэр, я наместник Мелькора в этих землях. Вы могли слышать обо мне как об Артано Аулендиле. Что же до доказательств... Вы разучились пользоваться осанве? Мы позволим ему услышать вас, а вам — его.

— Они позволят, это ж надо! — встрял Карантир. — А ежели даже он и вправду жив, то ответит тоже только то, что они позволят, да?

— Вполне возможно, — отозвался Мэглор. — Но попробовать я хочу.

— Хорошо, — разрешил Маэдрос. — Говори, мы услышим.

В том, что Феанаро жив, сомнений у Маэглора не возникло. Бессильный гнев, и начавшее овладевать душой отчаяние, усталость, голод, боль от ран, и страх — Маэглор понял, что с отцом происходит нечто... чему он не в силах помешать, и что приводит его в ужас. Но жив — несомненно. И, так же несомненно, отнюдь не на грани смерти.

— Что вы с ним делаете?! — Маэдрос шагнул к Гортхауэру.

Братья рванулись следом — прикрыть в случае чего.

Майа не отступил, и они с Маэдросом оказались лицом к лицу.

— Он ранен, но отказывается принимать от нас помощь, отказывается от нашей еды и воды, — ответил он. — Чтобы сохранить ему жизнь, мы вынуждены действовать нашими способами.

— Вы не убили его, чтобы попробовать поторговаться с нами, — сказал Маэдрос. — Ведь так?

— Вы не нужны нам в этих землях, — ответил Горт. — Мелькор предлагает вам вернуть Сильмариллы — в обмен на то, чтобы вы убрались отсюда.

— А как насчёт того, чтобы воскресить деда и возродить Деревья? — язвительно спросил Карантир. — Этого он случайно не хочет сделать?

— Это не в наших силах, — спокойно ответил Горт. — Итак. Сильмариллы и жизнь вашего отца. Уходите с этих земель на юг. Как только вы пересечете горы — мы вернем вам один из Камней. Когда вы доберетесь до земель юга — два остальных камня. И отец ваш вернется к вам, целым и невредимым.

— Тут нечего думать, они всё равно убьют его, — сказал Карантир. — Будем считать, что нашего отца мы похоронили собственными руками. Майтимо, пусть он убирается отсюда.

— Думайте. И еще одно. Двое ваших — Лаиссе и Арнен — тоже живы. Торговаться за них я даже не пытаюсь, — Горт усмехнулся, — если вам безразлична жизнь даже вашего отца, что говорить о рядовых воинах.

В глазах Майтимо читалась боль и мучительная борьба.

— Подождите вы все! Сейчас я поговорю с отцом. И уберите мечи, что ли. Он же майа, ничего вы ему не сделаете, даже если очень захотите.

Он резко развернулся и отошёл в сторону. Отвернулся от всех, — чтобы никто не видел его лица.

Горт молча следил за ним. Хотя то, что услышит — ожидал. До конца, впрочем, не верилось в то, что они бросят отца.

...Майтимо вернулся не сразу. Обвёл взглядом братьев. Остановился перед Гортхауэром.

— Наш отец, Государь нолдор Феанаро, сын Финве, — негромко, страшно звенящим голосом начал Маэдрос, — велел мне сказать следующее. Он отвергает условия, предложенные Морготом, и приказывает нам исполнять Клятву, с тем, чтобы добиться победы, отнять Сильмариллы и привести Моргота в цепях в Круг Судеб в Маханаксар. Сам он готов встретить смерть, и когда она придёт, передаёт мне корону Государя нолдор. Я всё сказал.

Горт разочарованно вздохнул.

— Вам предлагают мир — вы хотите войны, — сказал он. — Для вас ничего не значит ни кровь телери, пролитая вами, ни гибель в Хэлкараксе тех, кого вы предали, ни кровь ваших собственных друзей, даже женщин... Если бы не воля Мелькора, я бы давно уничтожил вас. Вы обязаны ему тем, что еще живы.

На этот раз он даже не стал скрываться — устрашающее превращение произошло у всех на глазах. Взметнулись крылья, огромая черная тень взмыла в небо и унеслась в сторону гор.

Братья несколько мгновений молча смотрели ему вслед, затем Карантир в ярости рубанул мечом по ни в чём не повинной ветке. Маэдрос отошёл от всех, сел на землю и закрыл лицо руками.

— Лаиссе у них, — ровно, отсутствующим голосом произнес один из феанорингов. — Она жива. А мы ее бросили.

— Ну давай, позови этого морготовского прихвостня, поторгуйся, — сказал Карантир. — Может, они тебе её и отдадут, если ты предашь нас и уйдёшь на юг.

— Да? — феаноринг резко развернулся к нему. — А если бы это была ТВОЯ мэльде? Мы — воины, а она первый раз взяла в руки меч, когда сошла с корабля! Это бесчестно — бросить ее на произвол судьбы... оставить у этих сволочей и даже не попытаться ничего сделать.

Карантир схватился за меч.

— Прекратить, — яростно выдохнул Маэдрос и встал. — Тебе стало не с кем драться? Идите все в лагерь, — я уже сказал, что нужно делать! Нам нельзя терять время!

Он подождал, пока братья двинутся прочь... и жестом подозвал воина.

По взгляду феаноринга было ясно, что он отважится пойти не только против Карантира, но и против всех Валар разом.

— Вот, — тихо сказал Маэдрос. — Теперь говори, что ты задумал.

— Менять планы из-за этого нельзя, я согласен, — сдавленно проговорил Нэртар. — Но никто не запретит мне попытаться сделать что-то самому. Если бы это была твоя мэльде или твоя сестра?! Я не имею права ее бросить.

— Это верная смерть, — ответил Маэдрос. — Видел балрогов? Видел этого, как его там... Он же _летает_! А если таких, как он, у Моргота ещё сотня? Тут разве что к Эру воззвать о помощи, но какая может быть помощь, когда на тебе, как и на всех нас, проклятье Мандоса!

— А зачем мне жить, если я даже не попытаюсь ей помочь? Что мы знаем об Ангамандо? Ничего. Может быть, откроются новые, неведомые пока шансы. И если я вернусь, я принесу с собою то, что сумею там выведать. Вернее — если МЫ вернемся... потому что без нее я не уйду.

Маэдрос горько улыбнулся, покачал головой.

— Не могу тебе запрещать. Не имею права. Только... пока не доберёшься, не спрашивай её, идти ли к ней на помощь. Просто приди, и всё. Если сможешь, конечно. Она не Государь нолдор, у неё можно не спрашивать, что делать.

— Она скажет так же... скажет, чтобы я не приходил, чтобы не губил себя. Это же ясно. И, лорд... Не говори никому из наших, пока я не уйду. Пусть только не пытаются меня вернуть.

Майтимо несколько долгих мгновений молчал.

— Как бы я хотел пойти вместе с тобой... за отцом, — наконец выговорил он. — Но я не могу. Я теперь Государь. Прощай.

— Прощай, — кивнул Нэртар. — Хотя, может быть, еще и свидимся.

— …Они отказались, — Горт принял привычный облик прямо перед Мелькором. Рядом с ним не имело смысла скрываться или пытаться выглядеть человеком. — Они не хотят договариваться. И готовы пожертвовать отцом.

— Этого следовало ожидать, — медленно сказал Мелькор. — Плохо. Остаётся только выкинуть за Врата Феанора вместе с Камнями, и пусть будет, что будет. Другого выхода я не вижу.

— Не советую так торопиться, — возразил Горт. — Они настроены серьезно. И дело не только в Сильмариллах... они одержимы жаждой убивать. Более всего они походят на диких орков. Верни им Феанаро — и они не уйдут, они все так же осядут здесь, но вдобавок Феанаро вдохновит их на попытку осаждать Твердыню. Серьезного вреда они нам причинить не смогут, но досаждать будут всерьез. Нет, Мелькор, здесь нужно что-то другое...

— Я очень хорошо знаю эту жажду убивать, — сказал Мелькор, и в голосе его зазвенел металл. — Если бы избавить их от неё... но как? Ирмо бы смог только закрыть им память. Я тоже могу...

Он коротко и страшно усмехнулся и посмотрел в сторону.

— В любом случае, убивать Феанаро я не собираюсь.

— Заставить его забыть прошлое? Да, это было бы хорошим выходом. Но этих, всех, не переловишь поодиночке... к тому же, у меня нет желания уподобляться Манве. Забвение — его излюбленный способ решать вопросы... Да и думается мне, не все из феанорингов безумны. Ты же видел ту нолдэ, вначале она показалась мне подобной Феанаро, но, к счастью, я ошибся — говорить с нею можно. Но я сейчас о другом. Это все равно дело не ближайших дней, а нам нужно избавиться от общества сыновей Феанаро как можно скорее. И тут я вижу два направления действий... — Горт помолчал, подошел к окну — оно как раз выходило на запад. — Прежде всего. Не хотят уходить добровольно — погоним силой. Мы с балрогами сами займемся этим. Феанорингов не так уж много, и не такие уж они опытные воины. Не хочу убивать никого, достаточно просто оттеснить за горы, к югу. Но это — второе. Первое — Хэлкараксе. Я думаю, есть смысл вмешаться в то, что там происходит.

— Помочь им добраться до берега и встретиться с феанорингами? Да, пожалуй. Вопрос — как. Тоже силой? Они ведь тоже не горят желанием разговаривать с нами иначе, чем языком мечей.

Горт возразил:

— Подозреваю, что вряд ли они будут гореть желанием встретиться с феанорингами, добравшись до берега. Разве что ради мести тем, кто их бросил на погибель. И то — не до мести им будет, они слишком измучены, феаноринги стоят очень далеко от тех земель, где Финголфин может ступить в Эндоре, и где они именно стоят — Финголфин не знает. Да и не хочу я разжигать в них ненависть друг к другу. Пострадают от нее скорей всего не безумцы, а те, с кем пока еще есть надежда говорить. Что же до того, КАК помочь... Тут у меня есть способы. Слушай.

— Говори.

— Я хорошо знаю Хэлкараксе. Опасен там не столько холод... хотя для этих, конечно, опасен и холод... сколько битый лед. И сейчас большинство из них гибнет не столько от холода, сколько в ледяных торосах. Но, — Горт чуть улыбнулся своим мыслям, — среди наших друзей и союзников есть не только балроги, но и хэлгеайни. Они хозяева стихии льда. И если вместо битых ледяных торосов перед идущими окажется ровная надежная поверхность, они доберутся до Эндоре меньше, чем за десять дней, целыми и невредимыми. Но чтобы от этого нам была польза, нужно, чтобы они поняли, кому обязаны спасением.

Мелькор улыбнулся.

— Хорошо! Но делать это надо немедля.

Горт кивнул.

— А теперь скажи мне, Мелькор. Как они отреагируют, когда поймут, что спасение пришло не от Валар, а от чуждых им существ?

— Думаю, спасению они будут рады, а пытаться понять, что это за существа, будут уже потом, позже. Причём на крыльях этой радости, как я понимаю. Когда же узнают, кто это и от кого, — вот тогда жди потрясения, непонимания.

— Ладно. Мелькор, все уже готово, я хотел только сообщить тебе. Я буду действовать.

Мелькор кивнул. Война, потери, три тысячи лет ждать и быть — первым... Гортхауэр повзрослел и — таким — стал ему ещё дороже... если это только вообще возможно.

— Я буду следить.

…С птичьего полета зрелище это выглядело жалким. Темные фигурки, бредущие среди бесконечной пустыни, изломанной нагромождениями ледяных торосов, провалов, трещин. Как муравьи на белом песке, столь же беззащитные и слабые. Судя по всему, все, что им оставалось — держать примерное направление на восток. Короткого пути они, конечно же, не знали. И стихия, которая для хэлгэайни была родной, а для Горта просто безопасной — этим несла лишь смерть.

Впереди их шло трое: Финголфин, Финрод и Галадриэль. Они давно уже смертельно устали, давно уже казалось — мир исчез, превратился в бесконечный путь сквозь холод, которому нет конца... Порой — слишком часто! — думалось, что в мире чьей-то страшной волей не осталось ничего, кроме этих льдов и этого пути.

Снежные смерчи взвились внезапно, отовсюду, едва ли не из-под ног. Никто не успел понять, что это такое, откуда возникло — как смерчи пролетели вперед. Ударило колким ветром. Впереди мигом образовалась снежная завеса, через которую было не различить тех, кто шел в пяти шагах. Казалось, земля соединилась с небом, все вокруг превратилось в белое пространство, и голоса эльдар утонули в завываниях ветра.

— Все ко мне! — Финголфин попытался перекричать ветер и сразу сорвал голос. — Не разбредаться! Хватайтесь за руки и идите вперёд!

Он сам первым притянул к себе тех, кто был ближе всего.

Артанис первой сообразила, что не только идти, но даже устоять на ногах в этих вихрях невозможно, и нужно пережидать внезапно налетевшую бурю — упала, стараясь вжаться в землю, потянула за собой Финдарато.

Сколько это продолжалось — никто не понял. Кажется, не очень долго. Но закончилась буря так же внезапно, как началась.

Артанис сумела приподняться, вернее, выбраться из-под наметенного снежного завала... и едва сдержала восклицание.

Впереди не было и следа тех самых битых льдов, что уже погубили столько жизней. Вдаль простиралось ровное пространство, словно дорога, ведущая в Эндоре. И на горизонте вставали горы.

— Земля! — ахнул кто-то.

И откуда только силы взялись. Измученные, только что еле шедшие эльфы как будто обрели жизнь... и рванулись вперёд. Надолго их, конечно, не хватило, большинство попадали через несколько шагов, но с такими счастливыми лицами, каких не было с тех времён, когда на Аман ещё не обрушились несчастья.

— Подождите, что это?! — Артанис вдруг заметила, что неподалеку валяется что-то темное. Мешок, что ли, какой-то тюк... откуда? Это не из их вещей.

Финголфин подошёл к ней.

— Дай-ка сюда.

Мешок был довольно объемным, и тяжелым, такой на себе не утащишь. Из какой-то темной холстины.

— Сейчас посмотрим... — Артанис вынула нож и вспорола мешок. На снег выпал какой-то сверток, нолдэ схватила его, развернула — и на ее лице отразилось недоумение. — Ох! Посмотри, это же мясо! Вяленое мясо!

— С ума сойти, — проговорил Финголфин. — Оно что, с неба свалилось?!

— Похоже на то, — Артанис подняла голову. Небо было пасмурным. — Ну-ка, что там еще?..

Кажется, неведомый спаситель позаботился о них всерьез. Внутри было и мясо, и свежий хлеб, и фляги с вином. И одежда, настоящая теплая одежда, о необходимости которой они даже не подозревали, прежде чем оказались в западне Хэлкараксе. Конечно, сшитые из звериных шкур куртки и штаны были не похожи на изящную валинорскую одежду, но это сейчас было совершенно неважно — главное — не замерзнуть насмерть. А это было более чем реальным, особенно учитывая, что последние крохи еды были на исходе, в битых льдах не водилось даже никакого зверья... и уже много дней нолдор были вынуждены голодать.

— Так, — сказал до предела взбудораженный Финголфин. — Одеваемся, едим, и вперёд. Надо полагать, тем, кто нам вот так помог, мы сможем сказать "спасибо" только на берегу.

Артанис не ответила. Тихо смеясь, она натягивала на себя меховые штаны, которые были ей чудовищно велики.

Финголфин ждал, пока остальные последуют её примеру. Сам он тоже натянул одежду и теперь тихо наслаждался тем, как оно бывает, когда тепло.

...Эндорэ. Здесь даже воздух был иным, чем в Амане. Странным каким-то. Свежим, вольным. И не похоже, чтобы здесь было что-то ужасное, как говорил отец... Тихо. И свет другой. Более простой, конечно, да и сменялся он полной темнотой, в которой светили звёзды. Это было так странно: чернота, от которой кружится голова... и острые, как иглы, звёзды. Поневоле вспоминались рассказы деда о Куйвиэнен. Найти бы это озеро, где звёзды были — и на небе, и в воде, огромные, мохнатые, близкие, казалось, их можно потрогать...

— Мечтаешь об Озере Пробуждения? — раздался негромкий голос. — Оно далеко, туда не добраться так быстро.

Финголфин обернулся. Лицо его было спокойно, — впервые за долгое время. Кажется, он наконец отдыхал...

— Жаль, — сказал он. — А ты кто?

Говоривший шагнул к нему, улыбнулся. На нем была одежда, чем-то напоминавшая ту, что была подброшена "с неба" — из коричневого цвета кожи, без всяких украшений. И оружия не видно, только нож на поясе, в простых ножнах. Квендо? Волосы черные, как у самих нолдор. Похож.

— Я здесь живу, — ответил он. — Давно уже за вами наблюдаю — кто пришел с Запада.

Финголфин вздохнул.

— Да вот пришли, — сказал чуть виновато. — Там такая история получилась, — ужас... Меня зовут Нолофинве. А тебя?

— Ортхэннер. Я знаю кое-что... видел этих. Феанорингов. Видел горящие корабли. Зарево пылало — за много миль его было видно.

Финголфин только вздохнул.

— Это мой брат корабли сжёг, чтобы за мной на тот берег не возвращаться. Он на меня сильно сердит, хотя, видит Эру, я не виноват перед ним ни в чём. Даже не знаю, как мне теперь с ним встретиться.

— Феанаро? Вот уж действительно огненная душа. Вас много погибло во льдах?

— Страшно сказать, сколько. Если бы нам не помог... неведомо кто... боюсь, мы бы вообще не дошли. Никто. Очень хотелось бы в глаза тому существу посмотреть и спасибо сказать.

— Это хэлгеайни, — сказал Ортхэннер. — Духи льда. Да вы должны были их видеть, их физическая плоть... Словно ледяные смерчи. Вмешались бы и раньше, но не могли. Чужая земля, понимаешь.

— Ишь ты, — Финголфин заулыбался. — А я и не знал, что такие есть...Ты с ними знаком?

Ортхэннер кивнул.

— Хотя они обитают севернее, гораздо севернее. Но этот пожар в заливе Дренгист, горящие корабли... за этим следили все, кто мог. Квенди опасно иметь дело с хэлгеайни, слишком уж разные существа.

— Получается, ты не из квенди? — удивился Финголфин. — А я тебя за нолдо принял... Послушай, раз ты видел это всё, может, скажешь, где сейчас Феанаро с сыновьями? Мы ведь, собственно, за ним шли. Только не ожидали, что он нас бросит вот так. Я не представлял себе, что он настолько меня ненавидит.

Он заметно помрачнел.

— Я майа, — кивнул Ортхэннер. — Феанаро... Еще бы не знать. Они тут такое подняли... Это я видел. Они пошли вглубь материка. К Твердыне Севера. Была битва, и... Словом, насколько мне известно, из них никто не погиб. Они сейчас стоят лагерем по ту сторону гор, далеко отсюда. Вот только Феанаро с ними нет.

Финголфин с горечью подумал о том, что если уцелели сыновья Феанаро, то среди остальных наверняка столько полегло, что... Война. Тот, кто дал совет ковать оружие, уже проклят Феанором, но что-то пока толку не видно. И конца-краю войне тоже.

Наконец поднял голову.

— Где Феанаро, не знаешь?

— Знаю. Он, конечно, силен, но против балрогов и он не устоит, — Ортхэннер поднял на Финголфина внимательный взгляд. — В Твердыне Севера Феанаро.

— Ох ты! — Финголфин аж пошатнулся от такой новости. — В плену, значит! Ужас какой...

— Приятного мало, — согласился Ортхэннер. — Только он и сам натворил столько зла, что у меня нет к нему особого сочувствия.

— У меня тоже, — признался Финголфин. — Но ведь какой ни есть, а брат! Надо выручать. Вот передохнём, пойдём племянников моих искать, будем вместе думать, что делать.

— И что вы будете делать? — спросил Ортхэннер. — Вас мало. Силой вы туда не проникнете. Вы пока не представляете, на что замахнулись.

— Не представляю пока, — честно сказал Финголфин. — Дойдём — будем думать. Мне сейчас главная забота, чтобы наших до места довести. Натерпелись в пути — страх. А раз уж ты так кстати повстречался, может, покажешь дорогу к феанорингам? А то мы так долго будем плутать.

— Можно, — согласился Ортхэннер. — Но это далеко. У тех-то были кони, они привезли на кораблях, да вы знаете, наверное. Вы — пешие. А это — через горы, и потом еще... если они в это время сами не сменят место.

— Да, время жалко, конечно. Но выбора всё равно нет, надо до них дойти и всё это разрешить раз и навсегда. И насчёт кораблей, и насчёт борьбы нашей общей. Так что я тебя прошу: проводи нас. Если, конечно, тебе это не сложно.

Ортхэннер почему-то усмехнулся, но сказал:

— Провожу. Это дней пятнадцать пути, учитывая, что вас довольно много. И приготовьтесь — путь через горы будет нелегким. Впрочем... Выдержите. Еды у вас достаточно, да и здесь есть дичь... Ну что, идем в ваш лагерь?

— Идём. До завтра мы всё одно здесь остаёмся.

Ночью в лагере никто не спал. Все сидели у одного большого костра, и слушали — слушали Ортхэннера. Рассказы о смертных землях, которые оказались совсем не такими, как нолдор ожидали увидеть. А то, что эти земли действительно прекрасны, все успели убедиться.

Финголфин даже забыл о том, что устал и хочет спать.

— Интересно как, — сказал он. — А отец всё говорил, что здесь сплошные ужасы... Он же здесь родился.

— Знаю, почему, — кивнул Ортхэннер. Он глядел в огонь, и отсветы пламени плясали на его лице. — Путь от Озера Пробуждения до этих земель очень далек. А в то время Эндоре кишело опасностями. Твари — порождения Пустоты... После Войны Стихий их осталось очень мало, а что есть, обитают не здесь. Хотя здесь хватает дикого зверья — нужно тоже быть осторожными. А за горами можно наткнуться на банды диких орков.

— Твари Пустоты, — повторил Финголфин. — Моргот такую и в Амане нашёл, чтобы она убила Деревья. Страшное дело.

— Дрянь редкостная, — Ортхэннер и сам передернулся. — Ее балроги загнали, откуда выползла... Нет, эта опасность уже слишком далека.

— Балроги? — переспросил кто-то из эльдар. — Послушай, раз ты всё тут знаешь, расскажи, что же было-то! Мы только знаем, что она погубила Древа, и что они ушли в Эндорэ... Правду говоря, я надеялся, она и Моргота прикончит, и нам будет не с кем воевать.

— Он Вала, его так просто не прикончишь. Насколько я понимаю, она жаждала пожрать Сильмариллы... чем они ей показались такими уж вкусными, не знаю, — Ортхэннер улыбнулся. — Бой был такой, что на него примчались из Твердыни балроги. Балроги — это духи огня, нечто вроде хэлгеайни — их вы уже видели. Они ее и прогнали отсюда, куда — я и сам не знаю, и особо не жажду проверять. Мелькор же вернулся в Твердыню. Примерно было так. Если не считать того, что половина Эндоре от этого боя сотрясалась.

— Свет Древ в них заключён, вот почему, — хмуро сказал Финголфин. — Сами Деревья ей, видать, понравились, захотелось добавки. А духи огня эти, выходит, его союзники?

— Да. Многие из них, во всяком случае. Обо всех не скажу, это ведь все равно, что народ — среди них есть всякие.

— Интересно, и как же мы против него воевать будем? — спросил с испугом женский голос, саму говорившую в темноте не было особо видно. — Раз на его стороне такие существа, что даже Унголиант победить смогли! И что мы против него можем?

— Ну, он пока на феанорингов не нападает, — заметил Ортхэннер. — Той битвой все ограничилось.

— Ну, с этим мы разберёмся там, когда придём, — решил Финголфин. — Смотрю я, ты его совсем не боишься, Ортхэннер. Как так? Ведь его, правду сказать, даже Валар опасаются.

— Что мне его бояться, — сказал Ортхэннер. — Я здесь все эти века живу и знаю Эндоре, как линии на собственной ладони.

— Ну как это — что. Валар вон свой Аман тоже знают, и одно другому не мешает. Причём боялись они не только просто его, а ещё и того, что он в Эндорэ сбежит. Потому и повелели оставаться в Амане после освобождения из Чертогов. А вот теперь он вырвался, натворит здесь... чего-нибудь... И как ему помешать?

— Честно говоря, на такие вопросы ответов я не знаю. Поживем — увидим, как говорят здешние народы... Во всяком случае, нападать на него я вам точно не советую. Да вы и сами увидите, когда перейдете горы. Что проку на него нападать? Биться о каменную гряду?

Говорили еще долго. Под конец усталость все-таки взяла свое, и нолдор разбрелись по лагерю — спать.

В путь отправились наутро. Шли, не торопясь особо, любуясь красотой новой земли...

Путь через горы, однако, был нелегким, и если бы не Ортхэннер, который провел их тайными тропами — скорее всего, переход через перевал дался бы значительно труднее. Но когда сверху открылся вид на расстилающуюся равнину и на горы... Тут приуныли все.

Такой мощи увидеть они не ожидали. Даже Валинор не знал ничего подобного. Теперь все поняли, почему эту крепость называли Твердыней. Собственно, это была даже не крепость — это был огромный горный массив, тянувшийся до горизонта, и преобразованный некой загадочной силой. О том, чтобы штурмовать подобное, во всяком случае, нынешними силами, не могло быть и речи.

Путь вниз дался легче. И орков, о которых говорил Ортхэннер, они, к счастью, не встретили. Зато еще с перевала увидели вдали, как к небу поднимается дым от далеких костров.

— Вот так можно выдать самих себя, — заметил Ортхэннер. — Имейте это в виду, если вам придется скрываться.

— Да уж, — покачал головой Финголфин. — И знаешь что...

Он оглянулся на остальных.

— Отойдём-ка в сторонку.

— Давай, — согласился Ортхэннер.

Финголфин оглянулся на остальных, — вроде бы никто их не слышал.

— Не хочу, чтобы другие это слышали, — совсем духом падут. Только мне закрывать на это глаза не подобает. Вот что я тебе скажу, Ортхэннер: Мандос-то, оказывается, был прав. Нам НИКОГДА не победить. Это может сокрушить только сила Валар. А они сюда идти, тем более, нам на помощь, не собираются, — тут и Феанаро постарался, да и Альквалондэ они нам не простят. Так что, получается, мы все, рванувшись следом за Феанаро, попали в ловушку. Мы — его заложники. Все. Не только Феанаро.

— И что же вы будете делать? Да, положение для вас не самое лучшее, и я даже не удивляюсь — то, что начато с крови, вряд ли чем-то хорошим может окончиться. Я имею в виду — Альквалондэ.

— Представления не имею, — развёл руками Финголфин. — Насчёт крови мысль-то верная, но начали это не мы. Дорого бы я дал, чтобы не было Резни, но что теперь об этом говорить. А делать... Думать надо. И желательно головой, а не как Феанаро.

— Думать-то ты будешь. Да только послушают ли феаноринги то, что ты надумаешь? Я слушал то, что говорилось ими. Феанаро считает вас предателями, не заслужившими иной участи, чем гибель.

— Я Феанаро лично объясню, кто из нас предатель, — в голосе Финголфина впервые проявился металл. — Даром что он старший.

— Феанаро там, — Ортхэннер кивнул в сторону горного массива. — В Железной Твердыне. Но его сыновья поклялись продолжать его дело. Король нолдор теперь Майтимо... такова была воля Феанаро.

— Знаешь, вот придём и разберёмся, — задумчиво сказал Финголфин. — Есть одна идея... но пока я её ещё обдумываю.

— Ладно, — кивнул Ортхэннер. — Пойдем, пожалуй, а то остальные забеспокоятся.

— Да, пожалуй, — согласился Фмнголфин,и они заторопились дальше.

Путь по равнине занял немногим больше суток. На исходе дня они подходили к лагерю феанорингов, уже превратившемуся в укрепленное место. Оставалось только гадать, будут ли феаноринги рады видеть своих родичей...

…Финголфин и Ортхэннер шли впереди, потому первыми дозор феанорингов увидел именно их. Финголфин недоумённо уставился на эльдар, которые при виде его спутника переглянулись с каким-то поистине вселенским ужасом, чтобы в следующее мгновение просто застыть на месте, машинально держась за рукояти мечей. Впрочем, как успел заметить Финголфин, сообщить по осанве о пришедших у них ещё хватило сообразительности. Ему даже стало слегка обидно: они тут через Битый Лёд перешли, хотя феаноринги их бросили на берегу, а на него и вовсе внимания не обратили, уставились на этого майа, как будто в жизни ничего интереснее не видели. Добро бы было чего пугаться.

— И здравствуйте, — сказал Финголфин. — Вы что вытаращились?

— Стойте, где стоите, — приказал один из феанорингов. — Ни шагу дальше. Пока не явится сам государь Майтимо.

— Ну, стоим, — мирно согласился Финголфин.

Майтимо явился. И не один, а в окружении всех братьев. И, увидев пришедших, остановился, глядя на них со странным выражением.

— Конечно, мы рады тому, что вы живы, — наконец проговорил он. — Но что среди вас делает прислужник Врага? Вы что, умудрились взять его в заложники? Такому подарку мы были бы рады, — Майтимо усмехнулся.

— Прислужник Врага? — переспросил Финголфин и недоумённо посмотрел по сторонам. — Это ты о ком, Майтимо?

— Обо мне, — сказал Ортхэннер. — Ладно, феаноринги. Да, я довел их через горы. Да, они выжили только благодаря хэлгэайни, которые согласились помочь... и превратить битый лед в безопасный путь на берег. Что теперь?

Финголфин временно потерял дар речи.

Карантир шагнул из-за спины Майтимо — как из-под земли возник. Дальше — Финголфину показалось, что всё произошло в одно мгновение: его отшвырнули в сторону, по ушам резанул крик "Взять живым!", и ещё успела пройти мысль, — да разве же майа можно убить?.. Дальше — за Карантиром рванулись остальные, солнечный свет слепяще блеснул на обнажённой стали, и Ортхэннера от него заслонили.

Звон оружия, крики... Финголфин так и не успел толком увидеть, что произошло — как все закончилось. Ортхэннер лежал на земле, лицом вниз, сжимая в руке клинок одного из феанорингов. По траве медленно растекалось темное пятно.

— Нееет! — Финголфин рванулся вперёд, опустился возле Ортхэннера на колени. — Вы с ума посходили тут все! Какой из него прислужник Врага!

Чья-то рука легла ему на плечо. Майтимо. Проговорил жестко:

— Нолофинве, ты всегда был наивным, но всему есть предел. Ты хотя бы знаешь, кто он такой? Имя Артано Аулендил тебе что-нибудь говорит?

— Он довёл нас. До вашего лагеря. Его имя Ортхэннер. У вас уже каждая тень — прислужник Врага. Что, телери — тоже были, да?

Финголфин стряхнул руку племянника и осторожно перевернул Ортхэннера на спину.

Майа был, кажется, без сознания.

— Оставь, — Майтимо поднял Финголфина уже силой. — Ты глупец. Это Гортхауэр, правая рука Моргота, тот, кто заправлял всеми его делами, пока Моргот был в Валиноре! Они виновны в том, что случилось с нашим отцом, они пытались торговаться с нами, мы говорили с отцом через осанве — он там, в Твердыне, и этот собственноручно пытал его! А ты якшаешься с ним. Карантир, братья! Этого — под охрану... надежно! Делайте, что хотите, но не дайте ему шанса вырваться. Моргот торговался за нашего отца... посмотрим, как он поторгуется за своего выкормыша.

Финголфин понял, что земля уходит из-под ног чуть ли не в прямом смысле слова. Майа Моргота?! ЭТОТ? невозможно.

Карантир стянул ремнём руки Гортхауэра, вгляделся в бледное лицо. Вместе с Келегормом они потащили его в лагерь, — на траве оставался кровавый след.

Финголфин с силой сжал виски.

— Майтимо, я должен знать, в чём дело. Покажи мне.

— Смотри. Чтобы после ты не говорил, что я обманываю тебя. Вот все — все, что видел я, все, что видел Феанаро!

Поток чужой памяти хлынул в сознание Финголфина.

Балроги. Это было куда более жутким, чем он мог себе представить. Всепожирающий огонь. Этот, Ортхэннер — несомненно, он, обознаться невозможно — в черных одеждах, говорящий от имени Моргота. Стены Твердыни, какой-то жуткий каземат, хрупкая фигура — нолдэ в доспехах, Гортхауэр держит ее за плечо, толкает куда-то перед собой... Непонятная мрачная комната, полная странных металлических инструментов, игла, кровь в прозрачном резервуаре....

Финголфин пошатнулся, — вынужден был сесть. Закрыл лицо руками. Всё это... и он же, со сказками об Эндорэ, дорога через горы, — головокружительность свободы, уверенность, полное отсутствие чувства опасности... Как это может быть?!

— Да, — медленно выговорил Нолофинве. — Он достойный ученик Моргота, нечего сказать. Ты был прав, Майтимо... Государь Майтимо. А теперь вот что. Я не знаю, что там думал Феанаро, когда бросал нас на произвол судьбы, но мы выжили. И пришли сюда, чтобы сражаться с Врагом. Если вы отказываетесь делать это вместе с нами, значит, будем жить врозь. Ничего, в Эндорэ места много, на всех хватит.

— Нет, — решительно отрезал Майтимо. — Моргот только порадуется нашей вражде. Мы должны быть держаться воедино. И... Прости меня, Нолофинве. За то, что не сумел остановить отца. За то, что вам пришлось пройти этот путь.

Финголфин чуть улыбнулся.

— Да ладно, что уж тут... Чтобы остановить Феанаро, даже Валар оказалось недостаточно. Эх я ему и всыплю, даром, что старший... Ты мне вот что скажи: ты собираешься обменять на него Гортхауэра?

— Это хоть какой-то шанс. Другого я не вижу.

— Да, пожалуй. Ладно. Пойдём располагаться.

— Идем. Вы, должно быть, устали и вымотались. Столько дней пути... — Майтимо посмотрел на кровавый след. — С _этим_ нужно быть осторожным. Майа...

…"Гортхауэр! — в голосе Мелькора была страшная тревога. — Да ответь же!"

"Мелькор, — голос Горта был смутным. — Не волнуйся... Мелькор, я позволил им себя ранить. Как же это... отвратительно..."

"Всесильная Тьма, да что же ты делаешь! Ты ничего не добился: Нолофинве уже с Майтимо, и... — мысли были явно только для себя, но он не мог уже сдерживаться, закрываться. — Как же я боялся этого тогда, во время Войны Стихий..."

"Мелькор, не паникуй, — попросил Горт. — Нолофинве — разумное существо. С ним есть шанс договориться. Есть шанс его убедить. И именно в такой ситуации шансов больше всего. Вот что: если они будут пытаться торговаться мною... Разумеется, не иди у них на поводу. Мне они не сумеют повредить всерьез, я этого не позволю."

"Вот что. Я не знаю, до чего они дошли в своей жажде мести, с них станется пытать тебя... Если что, — немедленно ко мне. Обещай."

"Ты что, думаешь, мне нравится испытывать боль? Я не враг сам себе. Знаешь, а Нолофинве... Жаль, если мы станем врагами. Когда я шел с ними... как будто тогда, давно... с эллери."

"Я тоже об этом подумал, — тихо донеслось издалека. — Я ведь видел вас. Так хотелось присоединиться..."

"Ладно. Будем надеяться, что шансы на примирение остаются. Не хочется мне снова войны в этих землях, тем более — с ними..."

…Нолофинве занимался обустройством своих, то и дело приходилось проходить через поляну, где был центр лагеря. Проносясь в очередной раз, то и дело прятал глаза: Гортхауэра бросили на колени возле одного из деревьев, руки, чуть не вывернув из суставов, привязали ремнями к ветвям повыше. Окровавленную рубашку с него сняли, кое-как перевязали, но именно что кое-как, — при виде этих перевязок Финголфин скривился. Длинные чёрные волосы падали на лицо. Народу было вокруг постоянно много, не считая охраны.

Нолофинве даже не понимал, в сознании майа или нет. Может, и был он в сознании. Может, и был действительно правой рукой Моргота... но, по всему судя, боль испытывать был способен не меньше, чем любой эльда. Хотя, конечно, молчал. Только вздрагивал время от времени. И, когда Нолофинве в очередной раз оказался поблизости, Горт поднял голову... впервые. Пытался поймать взгляд, кажется.

Нолофинве встретился с этими глазами... не выдержал, опустил голову. Да, он пытал Феанаро, но теперь, похоже, расплачивается за это сполна.

То ли у него не оставалось сил на осанве, то ли осанве между ними просто было невозможно... Горт шатнулся, кажется, в очередной раз потеряв сознание, повис на вывернутых руках и коротко вскрикнул, тут же приходя в себя от боли. Прошептал что-то... имя? Не его ли, Нолофинве, имя?

Финголфин замер. Подойти? Вот так, под взглядами всех? Но ведь враг же, Майтимо всё показал?..

Его окликнули, — кто-то из своих. Опять вопросы, надо что-то решать, распоряжаться... Подбежавший эльда то и дело замолкал и оглядывался на Гортхауэра, потом наконец не выдержал.

— Ты уж меня извини, лорд, но не дело это всё. Телери они порезали, нас бросили, этого вон как... А без него мы бы их год искали, вон земля-то какая огромная...

— Иди, иди, — оборвал Финголфин. — Ждут ведь.

Эльда посмотрел на него в упор... убежал.

Нолофинве снова обернулся... и решительно зашагал к пленнику.

Горт на него не смотрел — но, видимо, чувствовал. Попытался подняться... не получилось. Снова замер в нелепой, неудобной позе — согнувшись, головой в землю. Нолофинве понял — наверное, так ему меньше выворачивает руки.

Финголфин понял, что он попросту не знает, что делать. Слова какие-то найти? А какие тут вообще могут быть слова? Пойти против Государя — немыслимо, тот как сказал, что ни еды, ни воды, и вот так и оставить, значит, так и будет... И зачем он тогда, спрашивается, пришёл?

— Нолофинве, — позвал Горт. Голос у него был совсем хриплым, незнакомым. — Не уходи.

— Я здесь, — сразу отозвался тот. — Только вот... сам понимаешь...

— Нолофинве, — снова заговорил Горт, не обращая внимания на окружающих феанорингов. — Мы не хотим враждовать... не хотим войны. Мелькор отдаст Камни...

За спиной Нолофинве раздались приближающиеся шаги, кто-то издевательски рассмеялся. Карантир.

Подошёл к пленнику, сгрёб длинные густые волосы, заставил поднять голову.

— Давай, давай, рассказывай сказки. А мы послушаем.

Лицо Горта исказилось, но он продолжал говорить.

— Нолофинве, мы не хотим крови на этих землях... — он помолчал, собираясь с силами. Слова давались ему явно с большим трудом. — Ты же видишь. Никто из вас не погиб. И из них тоже...

— Отлично, отлично, — Карантир отпустил его... а затем наотмашь ударил по лицу. — Хорошее враньё, ученик Моргота. Продолжай.

Нолофинве вздрогнул.

— Да что же ты делаешь!

— То же, что делал он. Не нравится — отойди.

— Мелькор отдаст Камни! — Горт рванулся, заговорил громче, как мог. — Только уходите... Живите за горами, земля большая, места хватит... Нолофинве, это правда! Уйдите на Юг, и Мелькор отдаст Камни. Ваш Феанаро невредим...

Он замолчал, тяжело дыша.

Нолофинве встал. Ростом он был ниже Карантира, феаноринг смотрел на него сверху вниз.

— Ну всё, давай, иди отсюда. Послушал, и хватит, ничего нового он тебе, похоже, не скажет. А вот мне — пожалуй.

— Щенок, — тихо и яростно сказал Финголфин. — Ты только и умеешь, что убивать безоружных.

— А, так ты тоже подался во вражьи прислужники? Может, он по дороге вас околдовал? Чем докажешь, что нет? Уходи, пока рядом с ним не оказался. Добром советую.

— Нет.

— Перестаньте, вы, — заговорил снова Горт. — Нолофинве, иди... я майа. Мне легче. Не надо из-за меня крови...

— Вот, — Карантир удовлетворённо усмехнулся. — Враньё номер следующее. Сейчас проверим, насколько ему легче.

Нолофинве не успел помешать: тяжёлый сапог проехался прямо по кровавым повязкам.

Горт коротко закричал — не успел даже закусить губу, чтобы хоть как-то смолчать. Кровь потекла из-под повязок, похоже, если такие раны были для майа и не смертельны, то Карантир добавил весьма ощутимо.

— Сука, — прохрипел Горт. — Нолофинве, помнишь, я говорил про диких орков? Смотри — один из них...

Нолофинве коротким резким ударом сбил Карантира с ног, тот не ожидал, но тут же вскочил. Тут же со всех сторон к ним бросились — разнимать. Нолофинве со звоном вытащил меч из ножен.

— Назад, — чётко сказал он. — Если кто-то и подойдёт к нему, то только через мой труп. Мне плевать, враг он или нет, но бить безоружного и связанного я, пока жив, не позволю.

К ним уже шел Маэдрос. Понял все, похоже, сразу. Оглядел Горта... поморщился, но Карантиру — кивнул.

— Жестоко, верно? Нолофинфе, ты забываешь, что он — майа. Он даже боль чувствует не так, как мы, а говорят, майар могут и вовсе не чувствовать ее по собственной воле. Ты жалеешь его, но забываешь, кто перед тобой. Он сам — убийца. Ты хочешь с ним говорить? Говори. Но не обессудь — никакой помощи. А ты, Карантир, проследи. Но больше не трогай этого... черного. Все, что нужно, ты уже сделал.

— Спасибо, Государь, — ровно сказал Нолофинве и вложил меч в ножны. — Пусть Карантир отойдёт туда же, где остальная охрана.

— Брат, отойди, — велел Майтимо. Карантир подчинился, хотя и с явной неохотой. — Ты доволен? Говори с ним, если тебе так хочется. Но помни — он враг и прислужник Моргота.

— Я помню, Государь, — так же ровно ответил Нолофинве. — Прости, что этой сварой мы оторвали тебя от дел.

Майтимо коротко кивнул, и ушел.

Горт уже откровенно висел на вывернутых руках. Кровь уже пропитала всю землю у его колен.

Нолофинве сел рядом на землю.

— Если ты можешь не чувствовать боль, то зачем же терпишь, — спросил тихонько. — Неужели всё это только ради того, чтобы перетащить меня на твою сторону?

— Ты что... — голос Горта был едва слышен, — думаешь, майар... это камни? что владеть таким телом проще? — он выругался на каким-то незнакомом языке, судя по грубости звучания, наверное, это был язык орков. — Кретины... злобные звери...

— Я не понимаю... и не верю, что ты не можешь развоплотиться и уйти. Зачем? Ради чего — такое?

— Нолофинве, — Горт поднял голову. — Мы не должны быть врагами. Неправда, что они говорят — пытки... Феанаро пришел с войной. Он шел убивать... его остановили. Если б он не был, как безумный зверь, все было бы иначе. Это не пытки... это лечение, он был ранен...

Горт замолчал, кусая губы. Похоже, эта недлинная речь далась ему с трудом.

Нолофинве помолчал, пытаясь осознать услышанное, хоть как-то состыковать это с тем, что показал ему Майтимо. Не получалось, хотя он и слышал, что Гортхауэр не лжёт... Подумалось: похоже, он и вправду рехнулся, верит прислужнику Врага, на родного племянника из-за него с мечом полез... То-то Враг радуется, наверное...

— Убеди своих уйти за горы... Нолофинве! Хотя бы попытайся! Иначе будет война, пойми... зачем?!

Нолофинве бросил на него короткий взгляд и тут же снова отвернулся, — смотреть на Гортхауэра было страшно. Вспомнил балрогов. Вспомнил вид Твердыни, свою же мысль — "никогда не победить..." И — сразу же — Майтимо: "у нас общий враг". Враг, первый помощник которого сейчас просит их о мире.

— Я не буду тебе ничего обещать.

— Там, у нас... — проговорил Горт, — еще двое ваших. Они живы. И вернутся. Иди, Нолофинве...

Лицо Горта стало бесчувственным и спокойным.

Нолофинве тяжело вздохнул... Поднялся. Помедлил секунду... и откинул Гортхауэру волосы с лица, — единственное, что мог сделать. Ушёл, не оглядываясь.

Всю ночь они держали совет — как поступить. Под утро снарядили отряд, в котором были представители всех трех Домов. Решили требовать возвращения Сильмариллов... и Феанаро, разумеется — в обмен на жизнь _этого_. Хотя Маэдрос понимал, что сил уничтожить этот лагерь у Мелькора хватит, но ведь не уничтожил же до сих пор; стало быть, что-то его сдерживает, и это что-то нужно использовать.

Красивый был отряд, хоть и небольшой. Валинорские белые кони, стяги трех Домов...

Финголфину, конечно, не доложили. Но когда он в очередной раз проходил мимо — увидел... вначале не понял, наверное, в чем дело — руки у Горта были все в крови. Присмотрелся — просто перерезаны вены выше запястий.

И навела Маэдроса на эту мысль та картина из осанве...

Нолофинве просто застыл на месте. Дикие орки, ага...

Но то, что это было разумно — не поспоришь. Майа — не квендо, его не так просто убить. А вот то, что прислужник Врага ослабел и, наверное, в таком состоянии уже не сумел бы быть опасен — это точно.

Разумно, да... И собаки надёжнее эльдар, — у всех свои дела.

Нолофинве всё равно не мог уйти. Стоял, как приклеенный.

Смотреть на это можно было долго... или не смотреть вовсе. Ничего нового не увидишь, все равно Горт был, кажется, без сознания. Один из псов угрожающе оскалился и зарычал на Нолофинве.

— Тихо, тихо, — Нолофинве знал, как обходиться с этой собачьей гвардией.

Пес, доселе лежавший на земле, поднялся и вздыбил холку. Собственно, и псом-то в полном смысле слова это существо не было — один из младших майар Ороме, существо вполне разумное, все понимающее, и если б не этот облик — говорить "пес" сумел бы не хуже братьев-феанорингов. Сейчас было ясно и без слов: "убирайся, не подходи".

Горт шевельнулся, попробовал поднять голову... похоже, всех его сил только на это и хватило. Нолофинве все-таки расслышал два слова: "Что там?..."

— Я не подойду, — ответил Нолофинве, спокойно глядя псу в глаза. — Не беспокойся. Я не буду тебе мешать.

Он знал, что с этими созданиями нужно быть абсолютно спокойным. Предельно.

— Отряд ушёл на Север, — сказал Гортхауэру. — На переговоры.

Горт еле заметно усмехнулся... хотя через волосы, закрывавшие лицо, этого было почти не видно. И — все. Никакой больше реакции, словно неживой. Хотя уже ясно: если вначале он и позволил себя ранить, то теперь, наверное, уже многократно в этом раскаялся.... если бы на его месте был квендо, Нолофинве сказал бы, что жить ему остается не больше суток.

Нолофинве понимал, что сделать он ничего _не может_. И не имеет права.

…Отряд нолдор было видно издалека — он двигался по равнине, ничуть не скрываясь. Гордо, не торопясь. Стяги вились по ветру, сверкали парадные доспехи.

И в это время Мелькор расслышал знакомый мысленный голос.

"Гортхауэр! — если тогда, в первом разговоре, это была тревога, то сейчас Мелькор едва сдерживался, чтобы не наговорить лишнего. — Они едут. Твой расчёт на Нолофинве, конечно, верен, но... Посмотрим, что будет дальше."

"Они предложат обмен... Мелькор, не раньше, чем они уйдут за горы. Иначе это ничего не даст. Окажутся по другую сторону проходов — тогда и Феанаро... и Сильмариллы, — долгое молчание. Мелькор понял, что Горт старается показать, что ему лучше, чем есть на самом деле. — Не беспокойся за меня... И не иди у них на поводу."

"Если они уйдут. Они поняли, что именно будучи здесь, мешают нам больше всего, потому не собираются этого делать. Гортхауэр, если дело зайдёт в тупик, я прилечу и заберу тебя оттуда."

Горт мысленно вздохнул.

"Мелькор, только не забудь сказать мне... Знаешь, я думаю, через это мы обретем гораздо больше, чем можем потерять... может быть, даже — дружбу Нолофинве. Нет у них единства, нет веры друг другу..."

"Я помню его по Валинору. Да, кстати. Дозор поймал эльда, который пришёл за Лаиссе. Сейчас они вместе. Подожду отпускать, — до переговоров."

"Обращайся с ними, как с гостями. Сам посуди: он ведь спасать ее пришел... считая, что идет в зубы к Морготу, на верную гибель. Поступок достойный, согласись."

"Я же сказал: сейчас они вместе, — в голосе Мелькора даже появилась улыбка. — Я позволил им свободно ходить по Твердыне, под присмотром, конечно. Ну, и чтобы не мешали."

"Хорошо... это правильно. Мелькор, извини... мне тяжело поддерживать осанве. Здесь валинорские псы. Майар. Они могут быть опасны... лучше поберечь силы."

"Я знаю. Поэтому я тебя и не зову."

Мелькор замолчал. Знал, что всё это — отчаяние, тревогу, — нельзя не то что показывать, даже к самому себе подпускать близко, иначе потеряешь способность ясно мыслить и действовать. А что боль Гортхауэра он ощущал, как свою, — тем более...

— Мелькор, — один из людей, которые все эти годы были в Твердыне помощниками Горта, появился в дверях. — Посольство нолдор у Врат. Они требуют тебя для переговоров.

— Передай: я сейчас приду.

Он, скривившись, натянул перчатки. Стремительно зашагал вниз.

Вид посланников, стоявших отрядом у Врат, был гордый и даже надменный: парадные доспехи, сверкающие стяги, гордые лица... Хотя, по всему судя, за этим пряталась неуверенность перед мощью Твердыни.

Но Мелькора они узнали. Видели в Валиноре. Один из посланников, одетый в цвета Первого Дома, выехал вперед.

— Мы пришли, чтобы передать Морготу волю государя Майтимо, — произнес он. Голос посланника едва заметно дрожал.

— Моё имя Мелькор. Что хочет сказать Майтимо?

— Государь Майтимо требует, чтобы ты вернул похищенные тобою Сильмариллы. Государь Майтимо требует, чтобы ты освободил его отца, Феанаро. Немедленно! Если же ты не сделаешь этого... твой прислужник Гортхауэр об этом пожалеет.

— Передай Майтимо, что Феанаро со своими Камнями будет ждать его по ту сторону гор, — в голосе Мелькора был ледяной холод. — Передай, чтобы они немедленно снимались и уходили на юг.

— Где доказательства, что ты, отец лжи, не обманешь и на этот раз? Нам нужно выполнение наших условий.

— Придите по ту сторону гор, и увидите, — ответил Мелькор.

— Государь Майтимо велел передать, что если Моргот откажется выполнить условия в таком виде, как их заявляют нолдор... Со своим выкормышем Моргот может распрощаться, — на лице феаноринга появилось нечто, похожее на ухмылку. — Если же он ему дорог — пусть Феанаро и Камни вернутся в лагерь его сыновей по эту сторону гор.

Мелькор коротко и страшно усмехнулся.

— Майа нельзя убить, — сказал он. — Что бы вы с ним ни сделали, он вернётся ко мне, или же я заберу его сам. И если вы вынудите меня самого прилететь к вам в лагерь, вашего лагеря больше не будет.

— Ты знаешь условия Государя, Моргот, — надменно ответил феаноринг. — Думай.

Он повернул коня. Разумеется, не попрощавшись.

…Выслушав новости от своих посланников, Майтимо повернулся к братьям. Нолофинве здесь не было.

— Ничего другого я и не ожидал, — сказал он. — Что будем делать?

— Как это — что, — язвительно сказал Карантир. — Побежим со всех ног за горы, а его выкормыша доставим к Вратам.

— А если серьезно? — спросил Майтимо. — Да, убить майа нельзя. Но развоплотить — можно. И на долгий срок Моргот лишится сильнейшего своего прислужника. Впрочем... Не такого уж сильнейшего, похоже, если мы сумели с ним справиться. Сами видите, как Моргот его ценит. Но если его убить сейчас... мы лишимся единственного шанса вернуть отца.

Вокруг уже стемнело. С места, где был расположен лагерь, равнина просматривалась очень хорошо — незаметно не подберешься, и Майтимо вдруг непонимающе нахмурился. На горизонте, у черных гор, вставало зарево.

— Что это? — он показал рукой.

Мгновением позже Майтимо увидел, как прямо мимо ног что-то мелькнуло. Потом — ещё. А потом эльдар увидели, что мимо них бежит зверьё. И чуть позже — сообразили, почувствовали: оттуда, с севера, — на них идёт сплошная стена огня. Пока ещё далеко, но — неотвратимо и неумолимо.

— Балроги! — крикнул Майтимо. — Или еще что похуже... Проклятый Моргот! Братья, уходим! Карантир, позаботься о том, чтобы этот черный ублюдок не сбежал! Быстро!

Все кинулись прочь.

В лагере была паника. Нолофинве — уже не неожиданно для себя — стал опорой для своих, на него смотрели с надеждой, ему верили. За последнее время быть на гребне волны событий стало для него привычным, он научился управлять и другими, и собой, научился быть лидером, тем, на кого можно положиться. И сейчас — он пресёк панику с самого начала, эльдар быстро свернули лагерь, чтобы уходить. На юг.

А когда он понял, что у него есть свободное мгновение, то рванул через лес — туда.

К Гортхауэру.

Круг валинорских псов сомкнулся — не подойти. Нолофинве видел, что Карантир с парой своих воинов что-то делают с Гортом — разглядел: отцепили его от дерева, взвалили на одного из псов... нет, бежать ему они не дадут, очевидно. Да и не сумеет бежать, Нолофинве видел — вон как безжизненно висит на спине пса, он и на ногах-то не удержится...

— Карантир, готово? — рядом возник Маэдрос. — По коням, быстро! Нолофинве, что ты смотришь?!

— Наши уже готовы выступать, — сказал Нолофинве. — Хотел тебе об этом сказать.

— Мы тоже готовы. Тогда не теряем времени. Эти твари вот-вот будут здесь.

Ничего не оставалось делать. Только на юг...

Нолофинве вернулся к своим. На юг. На юг. Как сказал Гортхауэр. Ясно, откуда взялся этот пожар...

Он промолчал. Главное — успеть уйти от огня. Подумалось: всегда было ясно, что стихия Манве — воздух, Ульмо — вода, а вот Мелькор... Да, пожалуй, ближе всего — огонь.

Балроги, или чем было это пламя — приближались, и двигаться они могли куда быстрее, чем самый быстрый конь, иначе они не прошли бы за столь короткое время весь Ард-Гален. Стена огня все близилась и близилась, а эльдар растянулись — лишь у феанорингов были кони, и всадники оказались далеко впереди, остальным за ними было не поспеть. Но, приблизившись к эльдар на расстояние мили, балроги замедлили движение — словно позволяя уйти. Теперь Нолофинве видел, что это именно существа, вернее, духи — в огненных смерчах угадывались подобия лиц, осмысленных движений... они летели над землей, не сжигая травы, не касаясь ее вовсе.

Духи огня, подумал Нолофинве. А там, на Хэлкараксэ, — духи льда... Тоже — его, Моргота?! Невозможно! Зачем же — помогали? Или Гортхауэр действительно не лгал, и они не хотят войны... Ведь он сам, сам провёл их к феанорингам...

А валинорские псы мчались впереди всех.

Что же, дадут им передохнуть? ведь до ближайшего прохода на юг далеко, Горт говорил — там истоки большой реки, болота, нужно знать дорогу... и без передышки туда не добраться...

Нолофинве оглянулся: эльдар устали. Что же делать-то?! Их гонят, как зверей... но не сжигают, хотя могли бы...

"Майтимо! — позвал по осанве. — Я должен поговорить с тобой!"

"Слышу, — ответил Майтимо. — Проклятье... от этих тварей нигде не укрыться, а холмы далеко. Нужно решать, что будем делать."

"Послушай меня. Пожалуйста. Я провёл наших через Льды. Позволь мне встать во главе нолдор. На время похода."

"А ты знаешь, куда двигаться?"

"Примерно. Но я знаю, кто знает точно. И если ты не хочешь, чтобы мы сгорели тут все, ты позволишь мне использовать его знания нам на пользу. Я думаю, ты понимаешь, о ком я говорю."

"И ты не побоишься ему довериться? А если он заведет нас туда, где мы все погибнем?"

"Ну, нас-то он к вам вывел, как мы и хотели."

"Хорошо, убедил, — Майтимо не договорил, но послышалось чувство — все равно иного выхода нет. — Я жду тебя впереди. Действуй, как считаешь нужным."

"Иду," — сказал Нолофинве.

Предупредил своих и двинул вперёд.

Феаноринги придерживали своих коней. Одного коня уже освободили для Нолофинве.

— Этот вон, — Майтимо показал на валинорских псов. — Но будь осторожен.

— Само собой, — Нолофинве взял коня в повод, подошёл к Гортхауэру.

Смотреть на него было жутко: весь в крови, смертельно бледное лицо, глаза закрыты...

— Гортхауэр! Это я, Нолофинве.

Глаза Горт открыл не сразу. Взгляд у него был мутным.

— Да, — еле выговорил.

— Балроги гонят нас на юг. Сражаться мы не можем, остаётся только бежать, но мы не знаем дороги. Ты единственный, кто знает. Помоги нам. Прошу. Ты говорил, что надо уходить за горы, — так вот, туда мы и пойдём. Но только если ты поможешь.

Горт закрыл глаза снова.

— Дай... воды, — это Нолофинве не столько услышал, сколько угадал.

— Сейчас.

В подседельной сумке нашлась вода, Нолофинве поднёс ему фляжку к губам.

Горт, конечно, выпил воду в момент. Глаза у него прояснились... вздохнул.

— Сейчас — на запад... — проговорил он. — До болот. Увидите. После я скажу...

Нолофинве легко взлетел в седло, вернулся к феанорингам.

— На запад, до болот, — сказал решительно и твёрдо. — За мной!

И помчался вперёд.

…Это были дня три пути, причем пути трудного. Через топь, потом по берегу Сириона, мимо острова... Балроги все это время маячили у них за спиной. Не нападали, но и не оставляли в покое. Словно заграждение — назад пути нет. Горту этот путь здоровья тоже не прибавил. И освободить его феаноринги не позволили, так весь путь и продержали среди валинорских псов.

Рядом шумела река. Сирион — Горт сказал, так она называется. Огромная река, полноводная, таких в Валиноре не было... шум ее слышен был днем и ночью. Эльдар остановились на ее берегу. Измучились за этот переход все, не столько усталость донимала, сколько страх перед балрогами, которые исчезли, лишь когда нолдор миновали по берегу огромный остров. Однако Нолофинве понимал, что если бы не Горт — через эти болота они бы не перебрались. Вернее, может, и перебрались бы, но не в два дня, а это стоило бы многого времени, разведывания путей....

Теперь с двух сторон от них, позади, лежали горы, а впереди расстилались поля и леса.

— Всё, — сказал Нолофинве Майтимо. — Теперь поход окончен, и я больше не веду нолдор.

— Будем надеяться, что другого подобного раза не будет, — ответил Майтимо. — Теперь нужно будет выслать разведку вперед, чтобы подыскать места, где можно сделать настоящее укрепление. Жаль, что отец не с нами.

— Жаль, — согласился Нолофинве... и вдруг замер: с севера по воздуху приближалась огромная чёрная тень.

Ближе.

Ближе.

Чуть позже стало ясно, что теней не одна, а две.

Одна из них — огромная, с кожистыми крыльями...

И вторая, которая рядом с первой казалась маленькой... походила на человека. Но — ближе — стало видно, что за спиной у человека огромные чёрные крылья, не похожие ни на птичьи, ни на крылья летучих мышей... как будто крылья самого ветра. А в руках у этого существа был ярчайший свет, который было невозможно ни с чем спутать.

Увидел это не один Нолофинве. Многие схватились за оружие, взлетели несколько стрел, но большинство нолдор просто стояли и смотрели, зачарованные светом Камней.

Чёрные тени стремительно приблизились. Огромный дракон, — нолдор ещё не видали таких существ и не знали, как это называется, — снизился, медленно сделал круг над головами, накренившись, и стало ясно, что к спине его кто-то привязан. Нолофинве едва поверил своим глазам.

— Феанаро! — ахнул он.

— Отец! — во весь голос крикнул Майтимо и бросился вперед, забыв обо всем на свете.

Дракон неспешно приземлился — подальше от эльдар, чтобы случайно никого не зацепить. Вид у него был действительно устрашающий, но больше из-за размеров.

А рядом с ним на землю ступил Мелькор.

Майтимо остановился, осознав, что не все так просто.

Моргот.

Вот теперь клинки были обнажены уже у всех нолдор за спиной Майтимо.

Майтимо медленно подошел ближе. Остановился. И с ненавистью произнес лишь одно слово:

— Моринготто.

Мелькор коротко взглянул назад, — и ремни, державшие Феанаро, ослабели и отпустили эльда. Теперь Феанаро мог спуститься на землю.

— Я пришёл за Гортхауэром, — сказал Мелькор, глядя Майтимо в глаза.

— Камни, — коротко сказал Майтимо. — Положи на землю. И отойди.

Мелькор усмехнулся. Положил шкатулку на землю. Один шаг назад. Второй.

Из-за спины Майтимо выступил Келегорм, поднял шкатулку. Отступил назад. Другие бросились к Феанаро.

— За Гортхауэром, значит, — проговорил Майтимо, глядя Мелькору в глаза. — Ну что ж... Одну часть нашей Клятвы мы можем считать исполненной. Но ты, Моргот, забыл о второй.

— Мне безразлична ваша Клятва, — сообщил Мелькор. — Вы предложили мне условия, и я их выполнил. Теперь ваша очередь.

Он скрестил руки на груди.

— Интересно будет посмотреть, насколько _вы_ умеете держать слово.

Майтимо мысленно скомандовал: псов — сюда.

— Слово? — раздался вдруг хриплый голос, и Мелькор тут же узнал его — заговорил Феанаро. Он подошел к валинорским псам, те расступились перед ним. — Не тебе, лгуну и убийце, говорить о словах чести. Сыновья мои, вы клялись в оковах доставить эту тварь на суд Валар, а теперь вы готовы водить с ним договоры?

— Феанаро! — донеслось из толпы, и, растолкав всех, вперёд выскочил Нолофинве. — Ах ты скотина такая! Чем ты думал, когда бросал нас там! Ради твоей Клятвы мы шли через Хэлкараксэ!

Феанаро медленно повернулся к Нолофинве, и того обжег взгляд, полный ненависти.

— Это мы обсудим после, брат, — произнес он. — А сейчас...

Неуловимо быстрым движением Феанаро выхватил клинок у Карантира, стоявшего рядом. И ударил — ударил Горта, разрубая его тело едва ли не надвое.

Потоком хлынула кровь, окрашивая красным шкуру валинорского пса.

В тот же миг Феанаро почувствовал, что задыхается, как будто его горло стиснули невидимые пальцы.

Мелькор вскинул руку, — феанорингов и собак расшвыряло в стороны, устоять на ногах было невозможно.

А затем в два шага очутился возле Гортхауэра. Огромный чёрный плащ взметнулся, как крылья, закрывая обоих от всех.

"Нолофинве... — вспыхнуло у Мелькора в сознании. — Забери Нолофинве."

И голос Горта исчез.

Нолофинве едва мог сообразить, что происходит: его схватили, потащили к жуткой чёрной твари, запихнули — ужас! — на то место, где везли Феанаро... А потом тварь ВЗЛЕТЕЛА. И он — вместе с ней, а куда ж деваться-то. Поначалу попросту зажмурился, но потом, когда понял, что ничего не происходит, — осторожно открыл глаза. Глянул вправо — и обмер.

Рядом летел Мелькор, неся Гортхауэра на руках. Жизни в том, казалось, не было вовсе.

Нолофинве опустил голову, — он внезапно осознал, что ему до жути стыдно. За брата. За племянников.

Ветер бил в лицо, становясь все холоднее и холоднее. Скорость — огромная, и то, видимо, дело было лишь в драконе, который летел на пределе. Ангбанд приблизился так быстро, что осознать свое положение Нолофинве толком не успел. Вот уже — черные горы рядом, серое небо, массы каких-то строений внизу...

...а на стене, обнявшись, стояли двое и с тревогой смотрели в небо. Нолофинве с удивлением признал: эльдар! И, кажется, он их знал даже, как же их зовут... Девушку, кажется, Лаиссе, что ли...

Они скрылись из виду. Дракон спиралью спустился вниз, его лапы наконец коснулись земли. Огромный — должно быть, его веса ни одно здание не выдержит...

Вокруг возвышались черные стены.

Дракон повернул морду к Нолофинве и чуть оскалился — тот поспешно спрыгнул с чешуйчатой спины. Жуткая тварь скрылась в темном проходе. А Нолофинве остался в растерянности стоять посреди черного камня и возвышающихся до самого неба стен, местами тоже каменных, местами вроде бы из черного железа. Только сейчас он полностью осознал, куда попал. Клочок неба высоко наверху... и все. Ангамандо, Железная Твердыня.

Мелькора он увидел чуть позже, — чёрный силуэт возле стены, на коленях возле Гортхауэра. Рука в чёрной перчатке над его головой... кровь больше не идёт, но лицо у Мелькора было такое, что было ясно: он сейчас ведёт бой чуть ли не с самой Смертью.

Нолофинве бросился к нему — и только через несколько шагов понял, что, наверное, лучше не мешать. Молча остановился, смотрел, не в силах отвести взгляд.

Порыв ветра за спиной. Нолофинве оглянулся — и отшатнулся: прямо на него спикировало диковинное существо, похожее одновременно на женщину и на дракона — черные кожистые крылья, тело — женское, но словно во второй коже из черной чешуи; голову украшает высокий блестящий гребень, а лицо похоже на змеиную морду: огромные красные глаза с вертикальными зрачками, узкая щель рта.

— Не бойся, — шелестящий голос. — Не мешай ему.

И Нолофинве не успел опомниться, как тварь подхватила его и взмыла в воздух. Промелькнули — вниз — стены черного "колодца", и вот уже они стоял на галерее. Твердый пол под ногами. А тварь прямо на глазах сменила облик и превратилась в невысокую тонкую женщину, как две капли воды похожую на нолдэ... если бы не красные глаза с вертикальными зрачками.

Нолофинве пошатнулся: налетался уже, непривычно. Тряхнул головой.

— Ты кто? — спросил ошарашенно. — Нет, постой. Он... он его спасёт? Это как, возможно?

— Надеюсь, — ответила женщина. — Не нужно ему мешать, ему и так тяжело. Я Тхурингветиль. Майа.

Нолофинве вздохнул. Подошёл к краю, поглядел вниз, — туда, откуда его забрали.

— А я эльда, — сказал он. — И, как я понимаю, я теперь заложник. Хотя... не знаю. Пока Гортхауэр вёл нас, мне и в голову не приходило, что он из ваших... не чувствовал враждебности, зла. В общем... как-то так...

Он развёл руками.

— Заложник, — повторила Тхурингветиль. — Что было с Феанаро? Лучше погибну сам, лучше погибнут все, кто пошел за мною, но — ни слова с Врагом. Ни шага навстречу. Оценят ли феаноринги твою жизнь, если не ценили даже жизнь отца?

— Боюсь, что нет, — медленно признал Нолофинве. — Хуже того. Боюсь, я для феанорингов вообще предатель. Для своих, конечно, нет...

— А что подумают теперь твои, как ты полагаешь?

— Что заложник, наверное.

— Ну что ж... — проговорила Тхурингветиль. — Посмотрим. Идем пока.

Комнаты, в которые привела его Тхурингветиль, меньше всего походили на каземат. Обычное жилье, суровое, но удобное. И даже дверь не заперта. Ходи сколько хочешь, сказала майа. А заблудишься — позови меня мысленно.

... Глаза Горта открылись. Первое, что он увидел перед собою, возвращаясь из темноты, — лицо Мелькора. Небо, как сразу стало легко...

Во взгляде Мелькора — тепло и невероятное облегчение. Кончики пальцев касаются руки.

— Всё позади. Ты дома.

— Вижу, — тихо проговорил Горт. Говорить было очень больно, губы не слушались. — Мелькор... Прости.

Тот на миг закрыл глаза.

— Я... Главное, что ты жив. А они ушли. Но... был момент, когда я боялся, что не смогу тебя спасти.

— Я тоже. Тоже думал, что все напрасно, и... что я оттуда не выберусь...

Горт не договорил. Глаза его закрылись, и Мелькор понял, что майа спит. Просто-напросто спит, как обычный эльда или даже человек.

На второй день, ближе к вечеру, к Нолофинве явилась Тхурингветиль. В обычном своем человеческом облике. И спросила:

— Хочешь видеть Ортхэннера? Он просил позвать тебя.

— Как он? — вскинулся Нолофинве. — Конечно, хочу...

— Как? — переспросила Тхури. — Понемногу... Все-таки ваш Феанаро — сумасшедший, извини. Только безумец может так поступать.

Она повела его по незнакомым пока еще коридорам, вниз. Шли довольно долго, и порой Нолофинве узнавал места, знакомые, кажется, по видениям Феанаро.

Странно было здесь. Вроде мрачно... но всё же чувствовалась какая-то своеобразная красота, созданная по незнакомым законам.

Где-то была незнакомая, но гармоничная красота; местами — простая функциональность, голый камень.

Тхурингветиль отворила одну из дверей, и Нолофинве сразу же узнал то помещение из видения, что показал ему Майтимо.. когда говорил — _этот_ пытал Феанаро. Или очень похожее.

Ортхэннер был здесь же, на ложе, стоявшем посреди комнаты. То самое... сам — на месте Феанаро?!

— Горт, — позвала Тхурингветиль. — Мы пришли.

— Слышу, — ответил тот. Голос все еще слабый, но уже вполне четкий. — Нолофинве... как ты здесь? Освоился?

Нолофинве никак не мог взять в толк, как это всё может быть.

— Я ничего не понимаю, — честно признался он. — Тебя-то кто — так, как Феанаро?! Зачем?

— Сядь куда-нибудь, — попросила Тхурингветиль. — Мы хотели тебе кое-что объяснить.

Она подошла к одному из столов, где располагались те самые жутковатого вида инструменты; достала нечто, вызвавшее в Нолофинве волну липкого ужаса... он уже видел это там, в чужой памяти. Прозрачный резервуар с длинной иглой на конце. Потом зажала руку Горта выше локтя, и ввела иглу в проступившую вену.

Нолофинве понял, что хоть он уже и насмотрелся всякого, голова у него опять идёт кругом. Действительно пришлось сесть.

— Что ты делаешь?

— Все в порядке, Нолофинве, — ответил Горт. — Объясним.

Тхурингветиль только кинула на эльфа насмешливый взгляд. И стала делать нечто совсем уж странное. Вначале она соединила эту иглу с каким-то жутким приспособлением, помещавшимся рядом; другую иглу, похожую, ввела в руку себе. Села рядом с Гортом. Вот тут эльфу стало уже действительно жутко, потому что он увидел, как из вены Тхурингветиль заструилась кровь... и он отчетливо увидел, как эта кровь медленно вливается в вену Горта.

Нолофинве ошеломлённо смотрел на них. Всё это совершенно не укладывалось в голове, хотя мысль появилась: а ведь, пожалуй, что-то в этом всё-таки есть, он же столько крови потерял, сам видел...

— С вами, эльдар, подобное сложнее, — как ни в чем не бывало, сказала Тхурингветиль. — Но иногда бывает, что только подобным способом можно спасти жизнь. Особенно если квендо ранен, и при этом отказывается от пищи и воды, и вообще делает все, чтобы навредить себе самому, не говоря уже об окружающих. Понимаешь?

— Кажется, да, — Нолофинве вздохнул. — Но причина-то этого в том, что мы с Феанаро отца потеряли.

Он потёр лоб: только сейчас сообразил, что последние сутки отчаянно надеялся, что убийца его отца спасёт Ортхэннера... и хотел ему в этом помочь, чем угодно.

— Мы тоже потеряли многих в первой войне, — ответил Горт. — Да что там — многих; практически всех. Мелькор потом покажет тебе память этих дней... или я сам покажу, дай только толком прийти в себя. Но нельзя же уподобляться бешеным крысам, грызущим друг друга до тех пор, пока не погибнут все.

— Первая война... — Нолофинве помолчал. — Так страшно, когда дорогое тебе существо уже — не вернуть. Хотя... отец же эльда. Наверняка его бы выпустили из Чертогов, он, в отличие от нас, не устраивал Резню. Эх...

— Может быть, не знаю, — Горт молчал некоторое время. — Если бы я попал туда... Меня бы не выпустили. Или выпустили, чтобы убить снова... В любом случае, ничего хорошего.

— Послушайте... Он ведь пошёл против Валар. И теперь — тоже. Ты оправдываешь всё, что он делал, ты, — я вижу, — не подчиняешься ему, но ты полностью на его стороне. Почему? Что он для тебя значит такое, что можно с ним встать против целого мира?

— Мы всего лишь хотели жить в Эндоре, — ответила за него Тхурингветиль. — Просто жить. И мы жили. Никому не делали ничего плохого. Не было ни крепостей, ни орков, ни стен... А Валар пришли войной и уничтожили все, что мы создали. Всех убили: этого не было в Замысле. Что же нам, любить их за это? Как после такого можно им подчиняться?

Нолофинве задумался. Все эти войны... есть где-то там, в глубине времён, какая-то изначальная причина, до которой он, хоть убей, не мог пока докопаться. Казалось, — додумайся, пойми, и сразу придёт ясность... и станет понятно, что делать, а так... А так — где-то здесь, в Твердыне, есть убийца его отца, отомстить которому он давал клятву. Его передёрнуло. Вон Феанаро и отомстил... на его глазах. Да и сыновья его хороши... Кровь за кровь — да, но Финве умер мгновенно, его не доводили до грани смерти _вот так_...

Нолофинве встряхнулся. Ладно, что тут думать. Там, далеко, — остался его народ. Остались и феаноринги, — кстати и Феанаро с ними теперь, надо полагать. А он — здесь. В Ангамандо. И хотелось бы понять, зачем.

Словно уловив его мысль — а может, просто догадавшись, Горт проговорил:

— Я сам просил Мелькора, чтобы он забрал тебя с нами. Нолофинве, мы не хотим войны. И через тебя — единственный шанс договориться. Пусть не с феанорингами. Но раз уж вы пришли на эти земли, почему нельзя жить в мире?

Нолофинве помрачнел.

— Финве — мой отец, — сказал он. — И я тоже давал Клятву. И все мы. И отказаться от неё невозможно: мы призывали Единого и Манве. Ну представь... Допустим, тебя бы он не спас. И как, после этого можно было бы говорить с Феанаро и жить с ним в мире?

— Что же, лучше всем полечь на поле боя? — спросил Горт. — Клятва ваша... неразумная. Да и как вы будете ее осуществлять? Вы же видели — мы просто не подпустим вас к себе. Твердыню вам никогда не взять. Даже Валар сломают об нее зубы — не зря я работал над ней эти три тысячи лет. Неужели нолдор дойдут до того, что будут совершать вылазки в наши земли, чтобы разорять и убивать людей, ни к чему не причастных вовсе, и виновных лишь в том, что родились на Севере?

— Ты сам видел, до чего они могут дойти, — мрачно отозвался Нолофинве. — Не вижу выхода.

— Феаноринги, — проговорил Горт. — Это одно. Ваши — другое. Насколько я успел заметить, жажды воевать у ваших нет. И особой жажды мстить — тоже. И можешь меня поправить, но, сдается мне, отнюдь не все из ваших были рады тому, что братья-феаноринги устроили со мной...

— Это правда, — признал Нолофинве. — Нашим ты тогда сразу стал симпатичен, вот честно. Помнится, мы и... его-то врагом не посчитали, когда он к нам пришёл после освобождения из Чертогов...

— Он вам врагом и не был. А с Деревьями... Да, с Деревьями не самым лучшим образом получилось. Но иначе было не выбраться из Валинора. А оставаться там... Это как если бы тебя заточили в тюрьму на многие века. Ты бы пытался бежать. Вот и он так же. Это для вас Валинор был домом, а для Мелькора — чужой жестокой землей.

— Послушай. Мы пришли через Льды. К нашим братьям. На помощь. Да, Феанаро нас бросил, но мы, знаешь ли, их не стали предавать, хотя могли бы. Теперь мы воссоединились, Майтимо попросил у меня прощения — за корабли. А теперь, получается, меж нами должна вообще война начаться, потому что наши не хотят воевать, — ну, допустим, лично с тобой, — а феаноринги этого не поймут. Тоже плохо.

— Плохо, — согласился Горт. — Вот потому ты и здесь. Все это нужно как следует обсудить и найти вариант, приемлемый для всех. И я хочу, чтобы ты знал — ты не заложник, а гость. Когда захочешь, мы вернем тебя обратно.

— Я отнесу, — добавила Тхурингветиль. — Или дракон. Горт, все... на первый раз хватит, иначе мне придется восполнять уже свою кровь.

Она подошла к Горту и осторожно вытащила иглу у него из вены.

Нолофинве подождал, пока она отойдёт, наконец решился приблизиться. Чуть улыбнулся: хорошо всё-таки, когда ты майа, и не остаётся шрамов... Осторожно, но крепко пожал Гортхауэру руку.

— Знаешь... Я рад, что ты жив.

— Не поверишь, я тоже, — усмехнулся Горт. — Через пару дней буду в полном порядке. Но лучше скажи мне следующее... Как ты полагаешь, если ваши откажутся поддерживать феанорингов в попытках воевать с нами — как те отреагируют? Крик "предатели" — понятно; но может ли зайти дальше криков?

— Да, — сразу сказал Нолофинве. — Ты же сам видел.

— Что же, говоря попросту — при первом удобном случае выхватят мечи и бросятся на вас?

— Боюсь, что да. Тем более, — Феанаро же вернулся.

— Феанаро... — Горт помолчал. — Я не уверен, что он жив. Мелькор не уверен сам. Тогда, после того, как он ударил меня...

— Что там было? — тихо спросил Нолофинве. — Скажи всё. Я должен знать.

— Так ведь мы сами не знаем наверняка. Феанаро ударил меня — и тут же Мелькор отбросил его, уже не соразмеряя силу. Очень возможно, что Мелькор попросту свернул ему шею. Нолофинве, тебе проще позвать кого-нибудь из своих и спросить — они знают больше.

Нолофинве покачал головой. Если Феанаро погиб... дело совсем плохо.

"Финдарато! Отзовись!"

"Нолофинве! О Эру, мы уже готовы были похоронить и тебя... Что с тобой? Ты цел?"

"Цел и невредим, скажи нашим, пусть не волнуются. Что у вас там?"

"Феанаро погиб. Его сыновья в бешенстве."

Нолофинве с болью закрыл глаза.

"Знаешь, брат сам на это напросился. Ну нельзя быть такой сволочью, ну нельзя! Да, кстати... Его здесь действительно лечили. Я видел, как сейчас точно так же лечили Ортхэннера. Он остался жив... чудом. Эру, в конце концов! Смерть отца была мгновенной, Феанаро тоже! Даже если мстить — жизнь за жизнь, то так, как с Ортхэннером, — так было нельзя!"

Финдарато ответил не сразу, но наконец сказал:

"Да... Это верно. Наши хоть вслух и не говорят, но в душе многие согласны. Если уж мстить, то сразу, а не так, как орки в легендах. Тем более, что этот Ортхэннер все-таки на прислужника Врага ну никак был не похож. Что же тогда выходит — Враг нам сам еду и одежду собирал для Хэлкараксе? Бред. Ты-то сам как, что там с тобой?"

"Я с Ортхэннером, — Нолофинве понадеялся, что это всё объяснит. — Он сказал, что меня в любой момент отвезут обратно. Он сам попросил, чтобы меня привезли сюда, — видно, понял, что мне _надо_ увидеть его живым... Теперь вот хочу вернуться к вам. И вот ещё что. Скажи нашим, что с этой ордой убийц я больше иметь дело не намерен. С меня хватит Альквалондэ. Майтимо — наш Государь, но после всего этого видеть его мне тяжело. А уж Карантира и подавно. Думаю, вам тоже. Земля большая, вовсе не обязательно селиться всем кучей."

"То есть они тебя... Моргот тебя отпустит обратно? Нет, это, конечно, замечательно... Но не слишком верится. Хотя если так, то это добрая новость."

— Ну, что там? — вмешался Горт. — Феанаро жив?

"Ждите. Я скоро вернусь. И пошлите разведку, как можно скорее. Найти место, где поселиться."

— Нет, — ответил Нолофинве.

— Однако, — тихо сказала Тхурингветиль.

— Значит, Феанаро мертв... — Горт что-то сделал со своим ложем, Нолофинве сам не успел сообразить — оно превратилось в подобие кресла, и оказалось, что Горт уже сидит. — Не знаю, что выйдет больше от этого — вреда или пользы. С одной стороны, он один мог всем мутить голову своей яростью. С другой — еще одна смерть, которая встает между нами. Одно точно скажу — вам лучше покинуть феанорингов. И поселиться в другом месте.

— Именно это я и хочу сделать, — Нолофинве нахмурился. — Уже сказал, чтобы наши искали место для поселения. И будет лучше всего, если я присоединюсь к ним как можно скорее.

— Вам нужно поговорить с Мелькором. Когда еще представится такой случай. Да и тебе, знаешь... Полезно увидеть своими глазами, что Моргот — более выдумка Феанаро, чем реальность.

— Охххх... — Нолофинве был явно шокирован таким предложением.

Вихрь чувств сразу захлестнул его: говорить с убийцей отца, а теперь и брата!.. А с другой стороны — Ортхэннер. Лучшее доказательство мысли "не всё так страшно, как кажется"...

— Ну ладно. Не представляю, как с ним разговаривать...

— Обычно, — Горт пожал плечами. — Как со мной, или с Тхурингветиль, или с Финдарато... Главное — не надо с порога плевать ему в лицо и кричать оскорбления, как делал Феанаро. Хоть мы к такому уже успели привыкнуть, но все равно неприятно.

Нолофинве помолчал.

— А можно — при вас? А то один-на-один как-то...

— Можно, конечно, — Тхурингветиль, кажется, удивилась. — Извини, просто мне даже в голову не пришло...

"Мелькор, он готов к разговору. Мы можем прийти хоть сейчас, если ты свободен."

"Я жду вас в башне, в своих покоях. Комната с камином."

"Скоро будем", — коротко ответил Горт.

Он поднялся.

— Ну что, идем, Нолофинве. Он нас ждет.

Нолофинве встревоженно поглядел на него: ну, майа, конечно, но после таких ранений сразу вставать...

— Идём, — сказал решительно.

— Ничего, не упаду, — с усмешкой сказал Горт, заметив тревогу в глазах Нолофинве. — Не валяться же теперь сутками.

Он пошел впереди, первым.

Нолофинве уже не раз удивлялся — как же они умудряются жить в башнях такой высоты? ведь пока доберешься до верха — вечер настанет. Конечно, сам Горт, Тхурингветиль, крылатые майар — понятно; но он успел повидать здесь и квенди, и людей, и орков. Теперь понял — как. Оказывается, в некоторых местах крепости были устроены особые движущиеся площадки; они, втроем, встали на такую, и она понеслась вверх. Страшно подумать, сколько занял бы обычный путь по лестнице...

Нолофинве ожидал увидеть какой-то огромный зал, трон... вместо этого они вошли в небольшую комнату с камином.

Мелькор стоял у окна, — обернулся. Почти такой, каким Нолофинве видел его в Валиноре... нет, не такой. Что-то изменилось. Что же?..

Мелькор жестом пригласил всех сесть. Наручники... и обожжённые руки.

— Здравствуй, Нолофинве.

— Здравствуй, — нерешительно проговорил Нолофинве. Присел. Горт и Тхурингветиль вели себя, как дома — Горт уселся рядом, Тхури достала кубки, кувшин, налила всем вина, уселась сама.

— Между нами кровь, — Мелькор, похоже, решил сразу приступить к делу. — Я виновен в гибели твоего отца и брата, на твоём отце — смерть эллери... знаю, тебе уже рассказали. Если это будет продолжаться, эта земля потонет в крови. Земля, которую я создавал. Земля, которая стала домом для нас всех. Я не могу просить тебя простить меня, потому что прошлого не вернёшь. Но — нужно остановиться. Что ты думаешь обо всём этом?

— Остановиться нужно, согласен, — кивнул Нолофинве. — Вопрос в том, как. Многие захотят остановиться. Но тех, кто не захочет, еще больше. После Хэлкараксе нас осталось мало...

— Вас — мало, — согласился Мелькор. — Но вы не единственные эльдар здесь. Есть Эльве и те, кто остался с ним и не пошёл в Валинор. От нас они не видели зла. Если вы наладите с ними отношения, вас станет больше.

— Об этом я не думал, — признался Нолофинве. — Но ведь мы тоже клялись, и тоже были в Альквалондэ, и хоть сами и не убивали, но ведь не сумели и предотвратить то, что случилось. А это — их родичи. Захотят ли они после такого иметь с нами дело?

— Нолофинве, — Мелькор встретился с ним взглядом. — Ты шёл воевать со мной, ты видел, что феаноринги делают с Гортхауэром, и не мог этому помешать. Разве после этого я отказываюсь иметь с тобой дело? Мне так кажется, что наоборот.

— То — ты, — сказал Нолофинве. — А что скажут они — кто знает. Попробовать стоит, однако. Но сами мы долго их не разыщем, мы ведь ничего не знаем в этих землях.

— Я помогу, — вмешался Горт. — Покажу, где что... Можно даже — сверху, с высоты, это быстрее и проще. Или Тхурингветиль.

— Я так полагаю, вы разыщете их раньше феанорингов, — заметил Мелькор. — И, когда вы встретитесь, лучше всего будет рассказать им всю правду, не скрывая. Гортхауэр, будет лучше, если с ними пойдёшь ты. Жена Эльве — Мелиан, она майа, — пояснил для Нолофинве. — Она тоже не захотела возвращаться в Валинор.

— Я-то пойду, но сразу говорю, Мелькор, они меня встретят без особой приязни. Открытой вражды между нами нет, но нет и доверия. Главным образом беда тут в диких орках, спрос за которых возлагают на нас, — Горт вздохнул. — Надеюсь, Мелиан окажется дальновиднее феанорингов.

— …Нолофинве! — крикнул один из дозорных, завидев приближающихся феанорингов. — К нам, кажется, гости. Лорды Майтимо и Карантир.

Майтимо слегка кивнул дозорным, — мол, стоишь тут, и стой, — и, не останавливаясь, продолжил идти вперёд. Высматривая Нолофинве. Карантир шёл чуть сзади.

Нолофинве вышел к нему навстречу. Этого визита он ожидал уже давно. Идти на разговор самому, первым, не хотелось.

— Здравствуй, Майтимо, — он чуть поклонился. — Здравстуй, Карантир. Меня ищете?

— Да не то чтобы ищем, — усмехнулся Майтимо. — Скорее, ожидаем. Как тебе там, в Ангамандо? Понравилось?

— Не люблю голый камень, — ответил Нолофинве. — Идемте лучше, сядем.

Он первым пошел к одному из шатров.

Майтимо коротко кивнул Карантиру — идти следом.

— И что? — поинтересовался тот. — Собираешься с ним болтать?

— Он _там_ был, — объяснил Майтимо. — Мы — нет. Попробую что-нибудь разведать... если удастся.

— Ну-ну, — скептически выдал Карантир и пошёл за братом к шатру.

Нолофинве уселся у небольшого стола, в тени.

— Так я слушаю вас, — сказал он. — У вас, надо думать, много вопросов.

— Вопросы... пожалуй, — согласился Майтимо. — Покажи мне Ангамандо. Что видел по дороге. Что видел там. Всё и всех.

— Тебе не понравится то, что ты увидишь, — предупредил Нолофинве. — Но если настаиваешь... Смотри. И не обессудь — ты сам просил.

Майтимо, закрыв глаза, некоторое время "читал". Осанве — Карантиру:

"Этот, чёрный... Умный, морготово отродье. Ловко его на свою сторону перетащил."

"Убить его?"

"Не здесь."

— Могу догадаться, о чем ты думаешь... Майтимо, — тихо проговорил Нолофинве.

— Это не так сложно, — усмешка Майтимо была жёсткой. — Я Государь, а сейчас — военное время. А теперь вопрос. Что ты намерен делать?

— Мы намерены, — поправил его Нолофинве. — Я, Финдарато, Артанис и все остальные тут единодушны. Мы намерены найти подходящее место, где можно жить в безопасности, и начать отстраивать настоящее жилье. Надеюсь, вы нам в этом мешать не станете.

— Дело хорошее, — кивнул Майтимо. Улыбнулся, но в глазах его как будто стояла какая-то странная точка. — А как насчёт вашего участия в нашей общей борьбе с Врагом, ради которой вы присоединились к нам?

— Если Враг или кто угодно другой нападет на вас — разумеется, мы придем на помощь, — ответил Нолофинве.

— Придёте на помощь — кому? — не удержался Карантир. — Тем, кто на нас нападёт?

Нолофинве взглянул на него удивленно.

— Вам, конечно, что за вопрос?

— Да-да, конечно, — Карантир ухмыльнулся. — Будет очень любопытно посмотреть на то, как ты пойдёшь сражаться с Гортхауэром и защищать от него нас.

— Он не станет нападать на вас. Карантир, они могли бы сжечь вам уже давно, если бы хотели. Вы же сами видели.

— Если бы морготовский прихвостень не был у нас в заложниках, не был бы нашим щитом, то да, сожгли бы. Теперь у Моргота развязаны руки.

— Нападут — мы будем с вами, — твердо сказал Нолофинве. — Но ввязываться с бой с ними самим — самоубийство. Мы хотим жить, а не погибать неизвестно ради чего. Сильмариллы у вас, Моргота нам не достать все равно. Какой смысл самим лезть в Мандос?

— Когда вы уходите? — неожиданно спросил Майтимо.

Карантир непонимающе посмотрел на него.

"Есть идея. Получится — расскажу."

— Завтра, с рассветом, — ответил Нолофинве. — Скорее всего.

— Что ж... — Майтимо поднялся. — Счастливого пути желать не буду, потому что на войне не бывает счастливых путей. Идём, брат.

Карантир, так ничего и не поняв, тоже встал.

— Неужели вам так хочется везде приносить войну?

Вопрос был, конечно, риторическим, братья уже уходили. А в то, что Гортхауэр нападет — теперь — Нолофинве не верил.

Майтимо на мгновение обернулся, — со странной улыбкой, — и наследники Феанаро скрылись вдали.

Финдарато стоял у шатра — слышал весь этот разговор, конечно. Не вмешивался, все равно ничего нового не скажешь.

— Смотри, Нолофинве, как бы они сами на нас не напали, — произнес он. — Осторожнее надо быть. Как бы Враг в другое сердце не переселился.

— Да тут уже не во Враге дело, — расстроенно сказал Нолофинве. — Видел я его... А уходить надо раньше. Я сказал — на рассвете, так уйдём затемно.

— Не готовы еще к долгому переходу. И так все вымотаны. Коней у нас нет... в отличие от феанорингов, — Финдарато посмотрел вслед братьям. — Слушай, ты веришь, что они могут напасть? Братья обезумели, но там же полно наших друзей, неужели они выполнят такой приказ?

— Не знаю. Не хочу в это верить. Но на них уже столько подлостей, что я могу только предполагать худшее. Эру, да откуда в них это всё!

— Ладно, Нолофинве. Пошли собираться. Хотя если они решат нас нагнать, мы, пешие, от конных не уйдем. Эру, только хотели отдохнуть... — Финдарато вздохнул. — И знаешь, я бы выставил дозор по периметру лагеря.

— Надо, — кивнул Нолофинве. — Дожили, — своих же родичей опасаемся хуже чем врагов...

— Кто же знал. Жаль, мы сами летать не можем — сверху было бы легко отследить, не движется ли кто за нами.

— Летать? — Нолофинве неожиданно улыбнулся. — А это идея! Сейчас попробую устроить нам поддержку с воздуха...

"Ортхэннер!"

"Слышу, Нолофинве, — отозвался тот. — Ну, что у вас там нового?"

"Да пока вроде ничего. Только что-то совсем не нравятся мне мои племянники. Завтра на рассвете мы собираемся уходить, но опасаемся, что они на нас попросту нападут. Нельзя ли как-нибудь последить за нами и за ними и предупредить нас, ежели что?"

"Последим. Не мы сами, конечно — птицы. И двигайтесь именно тем путем, который я вам указал. Феаноринги здешних путей не знают."

"Спасибо, — с чувством сказал Нолофинве. — А какие птицы — ваши?"

"Любые. Глазами птиц тоже можно видеть."

"Ишь ты, — Нолофинве покачал головой. — А если понадобится предупреждать, — то как?"

"А вот тут уж я сам тебя предупрежу, как обычно — мысленно. К счастью, мы теперь можем слышать друг друга."

"Хорошо... Спасибо, — Нолофинве вздрогнул, вспомнив, как у Гортхауэра не было сил даже на осанве. — Ладно, пойду я наших тормошить, собираться."

"Будьте осторожнее."

Отправились они еще затемно. Никому не хотелось, конечно, вновь отправляться в путь, но обезумевших после гибели Феанаро братьев видели все... и, хотя сыновнее горе понимали, но никто не мог сказать, что Феанаро получил незаслуженно. Тем более — Враг вернул Сильмариллы. Враг отпустил Нолофинве. Прислужник Врага спас их в Хэлкараксе. Что же, все это — чтобы втереться им в доверие, и... что? уничтожить? разделить с феанорингами? но враг мог сотню раз уничтожить всех вместе... А теперь все уже слишком устали, чтобы ждать подвоха со всех сторон.

И теперь снова шли дорогой, которую Горт мысленно показал Нолофинве.

Где-то на рассвете они обнаружили, что среди них — несколько эльдар из тех, кто был с феанорингами. Один из них подошёл к Финдарато.

— Извини, лорд, что не сказали сразу, но... Мы уходим вместе с вами.

— А как же ваши лорды? Им-то вы это сказали? — повернулся к ним Финдарато.

— Они знают, — был короткий ответ. — Разреши, мы больше не будем об этом говорить?

— Хорошо, конечно, — ответил Финрод. — Оставайтесь, если хотите.

— Спасибо, — отозвались они вразнобой.

Они старались держаться вместе.

…Майтимо стоял на опушке леса и смотрел в ночь, — вслед уходящим нолфингам. Вздохнул.

"Манве Сулимо, Владыка ветра! Государь нолдор Майтимо, сын Феанаро, взывает к тебе!"

Ветер пел обычными своими голосами, в которых разума было не больше, чем в шуме реки.

Движение чужой мысли Майтимо уловил отнюдь не сразу. Напрягся, пытаясь позвать... и лишь тогда на него обрушился чужой голос.

"Как смеешь ты взывать к Валар?!"

"С раскаянием и надеждой."

Долгое молчание. После — немое ощущение вопроса, которое словами, наверное, можно было выразить как "что тебе нужно?"

"Помощи. Мы добыли Сильмариллы, хотя и дорогой ценой... Моргот очень, очень силён, но и у него есть слабое место. Если захватить его прислужника, Гортхауэра, можно заманить в ловушку и его самого. Но нам нужна помощь, чтобы удержать его и доставить на суд в Круг Судеб."

"Поздно вы добыли Сильмариллы — Древа уже не возродить."

Молчание.

"Помощь? Вы просите помощи у Валар? Какой?"

Майтимо едва поверил своим ушам: его спрашивают, _какая_ нужна помощь. Не отказывают. Эру! В союзе с Валар победа уже не только возможна, но очевидна...

"У нас есть валинорские волкодавы, но этого мало. Нужен кто-то, кто может противостоять тварям Моргота в воздухе. И когда мы захватим обоих, — нам понадобятся корабли, чтобы переправить их в Валинор."

"Вначале исполните, — коротко прилетело издалека. — Я пошлю своих орлов."

"Благодарю, о Великий! — Майтимо склонил голову. — Надеюсь вскоре сообщить о победе."

"Если вы сумеете доставить Моргота и его приспешников на наш суд — вам будет даровано прощение, — услышал Майтимо. — Но не тревожь Валар понапрасну."

"Я прошу простить меня за дерзость," — сказал Майтимо.

Голос Манве исчез. Вокруг снова только лишь пел ветер. Майтимо поднял голову — наверху, в необозримой вышине, кружил огромный орел.

Майтимо почувствовал, как его душа взмывает туда, к небу, — на крыльях мстительной радости. Вот оно! Отец пусть теперь из Чертогов смотрит, как сын завершит его дело. Тут же — осанве братьям: все сюда, на совет. Теперь можно раскрыть планы.

…Для майа расстояние от Твердыни до пути, которым сейчас шли трое нолдор, было не таким уж большим. Не более часа полета. И все бы хорошо, но орлы... Орлы Манве. Ни разу за три тысячи лет они не почтили Твердыню своим вниманием. И вот, вдруг... значит, Манве присматривается. Ничего хорошего это не сулило.

Пока, однако, орлы лишь парили в высоте, к земле не приближаясь. И Горт летел не напрямую, а так, чтобы заметить его было как можно меньше шансов.

Равнина осталась позади, и проход Сириона тоже... Нолофинве и остальные были сейчас на привале, уже близко.

Сверху — сзади и справа — что-то стремительно налетело на него, когти впились в спину. Скорость этого существа была страшенной.

Что это может быть — Горт понял сразу же, только успел выругаться, что не заметил орлов раньше. Две птицы.

Мгновенное преображение — в воздухе оказывается человеческое тело, а под когтями орлов — пустота. В руках уже — меч. Падение, разрываемый воздух загремел в ушах, пикировать с такой скоростью они не сумеют. У самой земли Горт вновь принял крылатый облик. Небо. Встретить орлов ударом Силы... и меча, если понадобится. Проклятье, они вновь умудрились его ранить...

Орлы налетали один за другим, — со всех сторон. Удар, — хотя бы попытаться, — и тут же следующий.

Нет, меч тут уже не поможет, хотя птицы тоже оказались уязвимыми. Напрячься. Кокон силы вокруг себя. Выжечь. Огненный пылающий шар возник вокруг крылатой фигуры, и разлетелся, сжигая все, в него попадающее. Несколько орлов рухнули на землю пылающими камнями.

Остальные подождали, пока огонь исчезнет, — и набросились снова. Теперь били прицельно — в голову.

Сучьи дети... лицо Горта искривилось в усмешке. Неужели Манве считает, что взять меня так просто?

Хорошо, будет огонь. Удар огня, такой же, как был только что. И еще один удар. И еще. Земля вокруг пылала. Так... Хватит. Огонь стянулся обратно и сомкнулся в шар. Горт стоял в непроницаемом коконе замкнутого пылающего пространства.

"Ну вы, твари! — мысленный крик. — Убирайтесь прочь, пока от вас не остались паленые кости!"

Орлы на мгновение замерли... а затем вокруг каждого из них словно образовалась тонкая дымка: водяная взвесь. И они на скорости рванули вперёд, сквозь пламя.

Небо, как же их много... неужели Манве согнал сюда всех своих орлов? сколько их? десятки? нет, больше... и до чего же огромные твари, и разумные, не чета диким оркам... И себя не щадят. А вырваться из-под непрерывной атаки не удается. Горт понимал, чего добиваются твари — прижать его к скалам, не дать уйти — но сделать ничего не мог. Стоял, спиной вжимаясь в камень, и бил, бил, бил...

Грохот падения камней сверху. Да что же это! Ведь здесь не могло быть камнепада! Как?! Щит силы, направленный вверх, удержать лавину камней, вперед, вырваться...

Когти орла бьют прямо в грудь, другой, следом, метит в руки. И камни, камни, камни, целая лавина камней...

Орлы снизились, зависли на время — убедиться, что их полузаваленная камнями жертва уже не в состоянии сопротивляться. А затем — огромные когтистые лапы вцепляются в плечи. Вытащить, — и птицы взлетают, унося с собой бесчувственного майа. И — тишина, как будто здесь никогда ничего не происходило. И только ветер, который треплет длинные чёрные волосы.

…Мелькор рванулся — туда, на юг, — но понял, что не успеет: слишком далеко, и слишком быстро всё произошло...

...Нолофинве, когда Гортхауэр не появился в полночь, сначала не встревожился, — просто даже в голову не пришло, что может что-то случиться. Потом, когда звёзды ощутимо сдвинулись над головой, предвещая рассвет, понял: он не прилетит. И с замиранием сердца позвал его мысленно.

"Плохо дело, Нолофинве. Не знаю, как, но феанорингам помогают орлы... орлы Манве, майар, это разумные твари... Не знаю, сколько я их перебил, кажется, около сотни... Нолофинве, я у них снова. Идите в Дориат, но не берите с собой никого из феанорингов... иначе можете просто не дойти. Сообщите Мелиан... просите помощи."

Нолофинве застыл. Феаноринги! И он сам, сам показал Майтимо, кого видел в Твердыне... А ещё — с ним сейчас, кроме Финрода, ещё и один из этих, ушедших от феанорингов. Ему страшно захотелось надавать самому себе по башке, но он вовремя понял, что это ничему не поможет.

"Мелькор знает? Он тебя выручит?"

"Надеюсь. Но я думаю, они этого и добиваются. Слушай, Нолофинве, если они с орлами — значит, они дозвались до Манве. И он им помогает. Все куда хуже, чем я считал... ты бы видел, сколько было этих орлов. Против таких вы не выстоите вообще, если придется. И как бы вас не сочли отступниками..."

"Нас?! — Нолофинве в ужасе подался вперёд. — Но... Ты хочешь сказать... Это новая война с Валар?!"

"Не знаю. Не знаю... Мне кажется, Валар не пойдут воевать сами. Но ты же видишь — орлы могут быть только по приказу Манве, значит, Манве знает и послал их... Будьте осторожны, Нолофинве. Обдумывайте каждый шаг. А я... Ладно. Как-нибудь выберемся..."

Нолофинве помолчал. Потом понял: не спросить не сможет.

"Они опять тебя... так же, как тогда?"

Горт ответил не сразу — чувствовалось, не хотелось ему рассказывать о таком.

"Они поняли, что это действует... Оставь, Нолофинве, не бери в голову. Я не юная квендэ."

"Ясно всё... Светает... Надо выступать. Держись..."

"Стараюсь", — в голосе — усмешка. Сквозь боль.

…Ночь, которую убило пламя костров. Весь лагерь собрался, — смотрели в небо. Ждали.

Не верилось самим. Но орлы Манве — сила, которой не сумеет противостоять даже прислужник Врага. Особенно — если он один, а этих птиц, при взгляде на которых становилось жутко и самому Майтимо — многие десятки... да что там. Больше. Гораздо больше.

Вдруг кто-то крикнул, указывая туда, на горизонт:

— Вон они! Смотрите!

Много. Целая стая. Когда орлы приблизились, стало видно, что в когтях одного из них — человеческая фигура.

Гигантский орел снизился, сделал круг над лагерем, снизился до высоты дерева — феаноринги невольно отшатнулись.

Разжал когти.

Человеческое тело упало и осталось неподвижно лежать на земле.

Карантир подошёл первым. Постоял над Гортхауэром, — тот, похоже, был без сознания.

— Ну что, Майтимо, — усмехнулся. — Как там Маглор пел? Мы кровью вражьей три звезды омоем?

— Мы кровью вражьей три звезды омоем, — повторил Майтимо. — Осторожнее, брат. А вот три звезды... Ну что ж. Может быть, эта кровь наконец смоет с них следы морготовой скверны!

— Вот и давай их сюда, — Карантир одним рывком содрал с Гортхауэра рубашку, снял у него кинжал с пояса. Тот самый, со змеями с красными глазами.

— Уважаю этих орлов, хорошо они его отделали. Камнями, что ли, забивали?

— Сильмариллы сюда! — крикнул Майтимо. Сам повернулся к Карантиру. Остальные нолдор подходить не отваживались. — Камнями, похоже, — согласился. — Я буду не я, но, по-моему, у него все кости переломаны... что нам только на руку. Но этого мало. Еще несколько дней назад он был вообще полудохлым, а ты сам видел — оклемался за сутки. Это опасная тварь, одна тьма знает, насколько опасная...

Он принял шкатулку с Камнями и осторожно раскрыл ее.

— Ну, для начала по старой памяти, — ухмыльнулся Карантир.

Взял руку Гортхауэра, занёс над шкатулкой. Пламя костра зловещим огненным отсветом заиграло на лезвии... а потом Карантир медленно провёл по запястью, где пульсировали голубые вены... и клинок мгновенно потемнел, пляска огня на нём бесследно исчезла.

— Жаль, что он сейчас ничего не чувствует, — заметил с сожалением.

Майа чувствовал. Рука дернулась, согнулись пальцы... едва слышно прорвался стон. Приоткрылись глаза. Горт сейчас не был похож сам на себя — все тело в крови, содранные когтями клочья кожи, темное, красное, живого места нет. Похоже, любое движение ему сейчас причиняло невыносимую боль. Наверное, майар действительно могут не чувствовать боли, — с недоумением подумал Майтимо, — любой квендо бы с такими ранами кричал бы как безумный, а этот умудряется почти что молчать.

Карантир удовлетворённо усмехнулся. Поглядел на то, как кровь заливает Камни, — сразу вспомнилась та, надвинувшаяся на Валинор ночь, когда в свете факелов Феанаро выкрикивал слова Клятвы — земле, небу, всем, кто хотел и не хотел слышать... Свершилось — то, за чем они шли сквозь всё, ради чего отвергли родину, ради чего убивали в Альквалондэ, ради чего сжигали корабли, отрезая и самим себе путь назад.

Ради — этого.

Торжество.

Месть.

— Во имя Клятвы! — крикнул Майтимо, и его голос подхватили сотни голосов. — Настанет день, когда Камни будут омыты кровью Моргота!

— Настанет, — отозвался Карантир. — Слышишь, Вражье отродье?

— Я убью тебя, — едва слышно проговорил Горт. — Тебе не жить.

— Нееет, — протянул Карантир с удовольствием. — Не жить — тебе. Мы доставим вас обоих в Круг Судеб, а дальше, дальше...

— Подонок, — прошептал Горт.

— Лорды, — раздался вдруг чей-то резкий голос.

Рядом с ними стоял один из молодых феанорингов. Уже не мальчишка, но еще и не зрелый воин. Нахмуренные брови, решительность на лице.

— Нда? — Карантир был явно не слишком доволен этим вмешательством.

— Я присягал на верность тем, в кого верил, — резко сказал он. — Вы — не они. Вы сами стали как прислужники Врага. Тот, кто издевается над ранеными и мучает беззащитных, мне не лорд. Хватит. Я в этом участвовать отказываюсь. И ухожу. Сейчас же. Ваш меч жжет мне руки, он стал хуже, чем ножи орков. Заберите его, лорды, и прощайте.

Нолдо вытащил свой меч из ножен — и швырнул под ноги Майтимо. Повернулся и пошел прочь, в темноту.

Карантир презрительно пожал плечами.

— Кто сочувствует врагу, тот уже предатель. Так, Майтимо?

— Именно так, брат, — кивнул Майтимо.

— Я не предатель! — нолдо обернулся. — Это вы предатели. Вы сами предатели! Мне все равно, кто этот, чей прислужник. Но так нельзя, как вы делаете! Вы не просто его захватили, вы издеваетесь, вы и тогда ходили специально издеваться, как орки! Что, неправда?! Нолдор, да посмотрите же, что творится, неужели вы все ослепли?!

— Взять его, — рявкнул Карантир. — Мне тут Вражьих шпионов и приспешников не надо.

Кто-то схватил нолдо за плечи, не давая идти.

— Он не шпион, — нерешительно сказал чей-то голос из глубины рядов. — И никакой не приспешник.

— Сюда его! — Карантир развернулся, не выпуская из рук окровавленный кинжал.

Нолдо подтащили к Карантиру. Тот даже и не думал сопротивляться. А в глазах только загорелась уверенность.

— Хватит! — выкрикнул Майтимо. — Карантир, остынь. Слушайте все. Идет война. Жалость к врагу неприемлема. Они нас не пожалеют. И отныне всякий, кто проявляет жалость к прислужникам Врага, или слабость духа, или оспаривает мои приказы — считается изменником. И подлежит казни как приспешник Врага. Ты! — острие меча уперлось в грудь нолдо. — На первый раз я тебя прощаю, ты молод и глуп. Но если такое повторится... Пеняй на себя. Уведите его отсюда, и помните о моих словах!

Во взгляде Карантира открыто читалось: надо было начать исполнять твой приказ с _этого_ изменника, Государь и брат мой.

— Нет, брат, — покачал головой Майтимо. — Нужно быть снисходительным... к детям.

А дерзкого нолдо уже тащили прочь.

— Как решишь, Государь, — недовольно сказал Карантир. — А с этим что прикажешь делать?

Указал кинжалом на пленника.

— Цепи готовы? — спросил Майтимо. Ему кивнули. — Что с ним делать... Заковать. Волкодавов — в охрану. И знаешь еще что, брат...

Майтимо шагнул к Горту, поднял безвольную руку — другую — и аккуратно перерезал запястье.

— Как полагаешь, достаточно? — спросил Карантира. — Или добавить?

— Добавить, — сразу ответил Карантир. — Звезду Феанора. На лбу.

Майтимо усмехнулся.

— Тебе бы все шутки шутить. Я серьезно. Звезда Феанора — это, конечно, хорошее украшение для него, но я не о том.

— А что ты предлагаешь?

— Его нужно держать в состоянии полусмерти. Но не доводить до конца... а мы мало знаем о майар. Сдохнет — потеряет ценность. Или они вообще не могут сдохнуть, если им, скажем, не срубить голову?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился Карантир. — Я знаю ровно столько же, сколько и ты. Хочешь сказать, что ежели он будет подыхать, мы его ещё должны лечить? В смысле, пока сюда не явится Моргот, конечно?

— Он, по-моему, сам себя лечит, если не добавлять постоянно, — Майтимо деловито глядел на полумертвое тело. — Ладно. Хватит с него пока, там видно будет. Идем, брат, здесь без нас справятся.

Карантир подошёл к Гортхауэру, нагнулся над ним... остриё кинжала льдом коснулось щеки.

— А звезду Феанора я тебе всё-таки нарисую, — сказал негромко.

— Клинок раскали, а то твоей звезды уже завтра видно не будет, — посоветовал Майтимо. И пошел прочь.

Карантир усмехнулся.

— Учи учёного.

А отойдя подальше, Маэдрос подозвал к себе одного из тех, что недавно с такой готовностью бросились держать "прислужника врага".

— Вот что, — сказал он тихо, — смотрю я, Враг сумел поселить смуту уже и в нашем стане. Последи-ка ты за тем, что у нас творится.

— Непременно, мой лорд, — поклонился феаноринг. — Можешь на меня положиться.

…Тхури остановилась у дверей небольшого зала, где в последнее время Мелькор любил подолгу оставаться. Просто сидел и смотрел на огонь камина... А сейчас она сама чувствовала его тревогу, его страх, сдерживаемое чувство безнадежности...

— Мелькор, — позвала она вслух. — Можно?

— Да, заходи, — откликнулся сразу. Почти ровно. Почти.

Она зашла, остановилась у порога. И начала сразу:

— Мне тоже тяжело. Эти проклятые орлы не вмешивались много веков. И они не здешние. Это именно валинорские орлы, майар. Манве в союзе с феанорингами, и это плохо. Нужно что-то решать. Нужно решать, как действовать дальше. Особенно, если... Если орлами дело не закончится.

— Я знаю этих орлов, — Мелькор поднял на неё глаза. — Я их видел. В Валиноре.

Помолчал.

— Если бы Манве собирался прийти в Эндорэ, он бы сделал это. А так — он собирается воевать со мной руками феанорингов. Они пошли по проторённой дорожке: Гортхауэр — заложник. Приманка. Для меня.

— Приманить — мало, — возразила Тхурингветиль. — Если они делают это, значит, рассчитывают захватить и тебя. И удержать. Как, я, правда, предположить не могу... не знаешь?

— Знаю, — так же ровно сказал Мелькор. — Видел. Манве им Ангайнор прислал в подарок. С орлами.

Тхурингветиль не сдержалась — коротко вскрикнула и зажала себе рот ладонью.

— Что... действительно? О небо...

Мелькор коротко взглянул на свои запястья: наручники от Ангайнор смотрятся почти как тяжёлые серебристые браслеты... если не знать, _что_ они такое на самом деле.

— Они считают, что я не могу за ним не прийти. И они правы.

— Нет, Мелькор, — твердо сказала Тхурингветиль. — Нельзя. Ему не поможешь и себя погубишь. Нужно пытаться его вытащить как-то иначе.

— Я знаю, что нельзя, — в голосе Мелькора прорвалось отчаяние. — Я пытался успеть — туда, когда они на него напали. Но было слишком далеко. Они знали, что делать и когда, чтобы я не смог им помешать.

— Редкостная мразь... Знаешь что, Мелькор. Пока тебя не было, мы тут тоже... думали о том, что может однажды случиться. Пойдем-ка, я тебе хочу кое-что показать. То, чего ты точно еще не видел.

Он резко встал.

— Идём.

Этот кабинет был высоко — Тхурингветиль вышла на галерею, опоясывающую каждый ярус башен Твердыни, приняла крылатый облик и резко спикировала вниз, к уровню земли. Подождала Мелькора.

Первый ярус... Начались подземные ярусы. Движущаяся площадка — вниз. Глубоко. Путь по коридорам, в которых вообще не было света — никакого. Просто выжженные в камне, проложенные балрогами ходы. Множество поворотов, настоящий подземный лабиринт... любой чужак заблудился бы здесь на первых шагах.

И вот наконец Тхурингветиль остановилась перед ничем не примечательной стеной. Толкнула один из камней... стена отъехала в сторону.

Свет не был нужен, чтобы видеть, ни ей, ни Мелькору, но Тхури все-таки засветила в воздухе яркий светлячок, озаривший подземный зал призрачным светом.

Вдоль стен стояли большие... Мелькор вначале не понял, что это такое. Гробы? Более всего похоже. Только из камня.

Тхурингветиль подошла к одному из этих "гробов", поманила Мелькора. Тот наклонился... И отпрянул.

За прозрачным стеклом лежала сама Тхурингветиль. На вид — мертвая. Или, вернее — неживая.

— Подменить, — выговорил Мелькор хрипло. — Так?

— Нет, — покачала головой Тхурингветиль. — Это фана, Мелькор. Тело-одежда, такое же, как у любого майа... или айну. Только в нем нет фэа, души, потому что моя душа сейчас в другом фана, — она коснулась груди, — вот в этом. Но если однажды случится так, что я буду вынуждена его покинуть... что меня убьют... я смогу войти в это заранее созданное тело. И тогда оно оживет. Здесь, — она обвела зал рукой, — тела всех майар Твердыни. Всех, для кого было можно создать вторые тела.

— Это очень опасно, — медленно сказал Мелькор. — Фэар всех, кто умирает здесь, в Эндорэ, притягивают Чертоги. Я слышал этот зов... тогда, когда Феанаро убивал Гортхауэра.

— Я знаю. Но... Мы уже проходили через это. По одному разу было, и я, и Гортхауэр... Его можно преодолеть, этот зов. Если здесь есть, кому звать обратно. Мелькор, это на крайний случай. Лучше до этого не доводить. Лучше попробовать вытащить Горта иначе. У нас есть балроги, у нас есть хэлгеайни, у нас есть, наконец, несколько драконов, правда, толку от них, только пугать...

Взгляд Мелькора стал страшен.

— Как вы додумались? — тихо сказал он. — А если бы вы не вернулись?

Он отвернулся, пытаясь справиться с собой.

— Не нарочно ведь, — виновато сказала Тхурингветиль. — Лучше так, чем угодить в Чертоги наверняка.

— Это легко, — сменить одно тело на другое, — Мелькор всё ещё не поворачивался к ней. — Валар делают это с лёгкостью, это я — не хочу... а теперь уже и не могу. Когда ты не изранен, не на грани смерти, то вернуться можно и так. Но когда тело умирает, зов Чертогов становится непреодолимым. Я боялся, что не справлюсь... я, сильнейший из Валар. А сейчас — сейчас всё гораздо хуже.

— Пойдем обратно, — тихо сказала Тхурингветиль. — Это — на самый последний случай. Лучше такой шанс, чем никакого. А сейчас нам нужно продумать план нападения на них... всерьез. В подробностях. Со всеми возможными вариантами.

Мелькор повернулся на каблуках, — жуткие сухие глаза, светящиеся решимостью.

— Я не хотел этой войны.

— Никто не хотел, — ответила Тхурингветиль. — Но если мы хотим жить, то придется за себя постоять. Мы с Гортхауэром не зря создавали Твердыню все эти века. Второй раз убить себя мы не позволим.

…Лаиссе стояла в толпе, среди остальных. Видела всё — и орлов, и Майтимо с Карантиром... Когда Майтимо всё-таки отпустил нолдо, не выдержала, — выбралась из толпы и, рыдая, побежала куда глаза глядят, — в лес.

Заметить бы чуть раньше... Нэртар не успел ее остановить. Бросился следом, побежал, нагоняя, в ночную темноту.

— Лаиссе, стой! — крикнул. — Подожди, не убегай хоть от меня!

Она остановилась, — задыхаясь от слёз. Чуть не врезалась в дерево, поскользнулась, упала на траву.

— Ну, ну, перестань... — Нэртар догнал ее, обнял. — Успокойся. Не плачь. Куда ты так побежала...

Её трясло.

— Эру, я же была там, я была в плену... Вот у него и была... Я была полностью в его власти, он мог... всё, что угодно... а он только разговаривал со мной, терпеливо так... как будто я ему вовсе не враг... а они с ним... звери, звери... хуже орков из легенд... а он говорил мне, говорил про телери... а я его оскорбляла ещё... дура, зачем...

Нэртар молча ждал, пока она выплачется. Выговорится. Только гладил ее по плечам. Заговорил, когда силы плакать у Лаиссе уже иссякли.

— Слезами не поможешь. Я тоже думаю... они перешли грань. Мне сейчас кажется, что Враг — это не кто-то один, а такое черное подлое нечто, которое вселяется в души. И сейчас они под его властью.

Лаиссе подняла на него отчаянные глаза.

— Я ничего не могу понять. Говорили же — Искажение. От Врага. Но почему в нас это есть, мы же эльдар, мы — от Света... а нём — нет? Он же из Тьмы...

— Понятия не имею, — вздохнул Нэртар. — Я видел то же, что и ты, я же разговаривал с ними... с этой, крылатой, и с Врагом... Мир кувырком. Знаешь, правильно говорят — когда не знаешь, что делать, надо слушать сердце. Вот тебе сердце что говорит?

— Бежать надо, — проговорила она. — От этих подальше. Вон Нолофинве правильно сделал, взял и увёл своих. К ним и бежать. Но — куда? Где их теперь найдёшь?

— И Рести тоже, — кивнул Нэртар. — Единственный решился прямо сказать... Слушай, ты как думаешь, неужели Майтимо действительно выполнит то, что сказал? Неужели он своих начнет убивать, если кто его не послушает?

Лаиссе вздрогнула.

— Я не хочу в это верить. Но... я видела его в Альквалондэ. Боюсь, что — да...

— Многие против того, что он делает, — задумчиво сказал Нэртар. — Многие просто устали. Никто умирать не хочет, особенно если помнить о словах Намо... а тут получается — на нас даже и не нападают, так нет, надо сделать все, чтобы вынудить. Нет, конечно, многие останутся верны братьям. Но я тоже думаю, что надо уходить. Только так, чтобы не догнали. Коней не возьмешь — заметят, шум поднимется...

Лаиссе вдруг замерла, выпрямилась, — прислушиваясь.

— Что? — насторожился Нэртар и тоже замер, вслушиваясь в ночную тишину.

Из ночи — неслышно — прямо к ним шагнули два огромных волка.

Серые, с густейшей красивой шерстью. И — светлые глаза, увидев которые, Лаиссе всхлипнула: слишком похоже на глаза Гортхауэра.

Один из волков мягко ткнулся в руку Нэртара, словно напрашиваясь, чтобы его погладили.

— Ого, — удивленно проговорил Нэртар. Испугаться он не успел. Осторожно протянул руку... дотронулся до морды волка; тот, на удивление, только потерся о руку, словно щенок. — Кто это? Откуда?

— Не знаю, — тихо сказала Лаиссе. — Какие большие... Никогда таких не видела.

Волки тем временем упрямо подпихивали их обоих мордами, словно пытались передать эльдар, что им нужно что-то сделать.

— Послушай... Они что-то от нас хотят. Тебе не кажется?

— Слушай, ведь на них можно, наверное... как на конях! Волки, я верно догадался? И вы от Гортхауэра, правильно? Только вот вы ему не поможете, убьют вас, и только...

Лаиссе поднялась, — и волк, словно обрадовавшись, что она догадалась это сделать, легко ткнул её под коленки, красиво повернулся, — и она оказалась у него на спине. Второй волк нетерпеливо ждал, пока Нэртар последует её примеру.

— Нет, погодите... Погодите. Там же Рести... он же непременно против братьев что-нибудь скажет, и его убьют... Надо его тоже взять, у него другого шанса не будет!

Волк покружился вокруг него, — то и дело задевая боком. Шерсть у него была неожиданно мягкая, но густая, — загляденье. Потом встал на задние лапы... передние положил Нэртару на плечи... и лизнул. В нос. А затем точно так же, как его приятель, мощно ткнул эльда под коленки и подхватил на спину.

И волки помчались в синеву ночи, — стелились над землёй, касались её большими мягкими лапами как будто нехотя, словно им это вовсе и не надо было... Через мгновение над лесом взлетел дикий вольный клич, которому издалека тут же отозвались другие голоса.

"Куда они нас несут?! — мысленно прокричал Нэртар. — Ты что-нибудь понимаешь? Волки! вы слышите мысли? куда вы бежите?"

Волки не ответили, — выбирали дорогу: так, чтобы ни в коем разе не выйти на открытое пространство, где можно увидеть беглецов с воздуха. А вместо них...

"Я велел им отвезти вас к Нолофинве, — сказал Мелькор. — За Рести уже идут другие."

— Мелькор! — вслух воскликнул Нэртар, не обратив внимания, что назвал его этим именем.

"Спасибо! Но о нас подумают, что мы предатели... наверняка так и решат."

"Лучше быть верным — Карантиру? — жёсткая усмешка. — По-моему, вы уже сделали свой выбор."

"Братья обезумели, но своих-то мы не предавали, — возразил Нэртар. — Мелькор, я знаю, у нас многие против того, что они делают. Враг врагом, но так нельзя."

"Это против чести, — сказал Мелькор. — Можно не быть — со мной, но при этом и не потерять совести. Ты помнишь моего брата Намо?"

"Еще бы. Его проклятие никто не забудет..."

"Проклятие... Да, он умеет хорошо говорить. Но главное не это. Намо называют Мандосом, однако у него есть ещё одно имя. Его имя — Справедливость. Вспоминай о нём, если опять встанешь перед выбором... Вот только никому из моих к нему попадать нельзя: есть сила, против которой и он бессилен..."

"Мелькор, а как же с Гортхауэром? С ним-то что? Они ведь хотят добраться до тебя."

"Они ждут, что я приду за ним сам. Этого не будет. Но мы его там не оставим. Я посмотрю ещё: хочется верить, что таких, как вы, станет больше..."

"Ты смотри-то смотри, только не досмотрись до того, что они его вообще убьют... Но все равно — спасибо! если б не эти волки, нас бы мигом догнали или на конях, или псами..."

"Спасибо за совет, — Мелькор чуть усмехнулся. — Не убьют... а мы надолго не задержимся. Ещё на вашу свадьбу с Лаиссе прилетим вместе. Если, конечно, пригласите."

Лаиссе тихо засмеялась — она тоже слышала эту мысль.

"Вот уж никогда не поверила бы... Пригласим, если будем живы."

А волки летели в яркой ночной синеве, — стремительно и быстро, как две серые молнии. Казалось, они просто неутомимы, — но наступил момент, когда они замедлили бег и шагом прошли меж деревьями к берегу реки. Там, на открытом месте, кувыркались волчата, тузили друг друга, рядом жили своей жизнью другие, более взрослые, — а высоко, над обрывом, величественным чёрным силуэтом возлежал огромный волк, вожак стаи. Когда те, кто привёз эльдар, приблизились, им навстречу вышли другие двое: на смену. Подождали, пока эльдар пересядут... и начали свой бег.

А вслед им звонко и грозно раздалась волчья песнь свободы.

…В душе у Рести все кипело. Эти... они думают, что если принадлежат к роду Финве, то им все позволено? Какого балрога они считают себя вправе распоряжаться чужими судьбами? Они ничем не лучше остальных, даже хуже... Гораздо хуже. Ничего в них нет такого особенного, кроме бешеной злобы и жестокости. Ну, Маглор песни сочиняет прекрасно, этого у него не отнять... а остальные? Только и есть, что сыновья Феанаро!

Рести почти бегом добежал до шатра, где лежали его вещи, и уселся у входа. Хоть сквозь землю провались. Что теперь, они будут гнать всех на убой, и надо молчать?

Неподалёку остановились двое. Вроде заняты своими делами... но что-то в них было не то. Следят?!

Напряженное внимание Рести чувствовал. Этих двоих он не очень хорошо знал, только то, что они были из приближенных Маэдроса и братьев. "Так и не дадут покоя, — подумал он. — Все равно уйду. Куда-нибудь."

Он поднялся и вошел в шатер. Так и не выходил. Сидел, обхватив колени руками. Потом лагерь начал затихать понемногу... Рести поднял голову — полог шатра откинулся, это вернулся его приятель, давний, с которым они так и держались вместе еще с Форменоса.

— Ну что там? — спросил Рести тихо. — Угомонились?

— Да, похоже, — Рандир устало опустился с ним рядом. — Многие недовольны. Майтимо не дурак, понимает: ещё немного, и будет... что-то. Потому велел Карантиру при народе к Гортхауэру не подходить. Только, боюсь, поздновато он спохватился.

— Да он уже тогда начал! — Рести вскинулся. — Ты видел, что удумал? Звезду Феанаро! Кинжалом! А Майтимо еще — раскали, мол! Это что же дальше будет, если такое им позволять? Мы уже и так в крови искупались, после телери я думал, что дальше некуда. Теперь нам говорят — подчиняйтесь, или казнь?! А если он мне самому прикажет вот так... пытать? Или своего кого-нибудь убить?

Рандир стиснул руки.

— Да... Я о таком как-то не подумал. Вообще в голову не приходило, что они могут до такого дойти... А знаешь...

Он даже сам словно испугался внезапно пришедшей в голову мысли.

— Посмотри. Вот они пытаются нас запугать. Командовать — при помощи страха. И вот уже ты взбунтовался. Уже уходить хочешь. А нам говорили — Враг запугивает, подчиняет. Да если бы этот, майа, если бы он из страха служил, разве он мог бы вот так держаться?

— Это я не знаю, — Рести опустил голову. — Тут держись не держись, они же ничего от него и не требуют. Я знаю, что если так дальше пойдет, мы сами не заметим, как в орков превратимся. Потом, помнишь, Лаиссе и Нэртар рассказывали... — он снизил голос до шепота, — что там, в Ангамандо... что никто их там не пытал... И когда с нолфингами вместе шли, они говорили, что этот их вел... И вообще, я хочу уйти к нолфингам. Они, по крайней мере, такого не делают...

— Уйти? — Рандир тоже понизил голос. — Эх... Лихо это ты: уйти. А как же приказ Майтимо?

— А почему мы должны подчиняться его приказам? Кто он нам? Подумаешь, лорд! Это у Врага, как они утверждают, все рабы, а я свободный эльда и не буду подчиняться тому, кто творит неправое дело.

Рандир колебался: решиться уходить вместе с другом было трудно, отговаривать его — бесполезно, да и... неправильно, что ли.

— Но как же ты уйдёшь? Мы ведь даже не знаем, где теперь Нолофинве.

— Не знаю, — мрачно сказал Ранди. — Но мне здесь противно оставаться... с _этими_. И подчиняться им. Выберу момент и уйду.

— Выберешь ты момент, как же, — расстроенно покачал головой Рандир. — Видел там двоих, снаружи? Такое впечатление, что они за тобой следят. Знаешь что? Давай выйдем и походим по лагерю. Чисто просто так. Посмотрим на их реакцию. И не на их тоже. Понаблюдаем. Определим границы твоей свободы. А?

— Давай, — согласился Ранди. — Хотя и так видно. Я же чувствую.

Опасения подтвердились. Двое нолдор ненавязчиво... и не слишком умело следили. Ходили по пятам, делая вид, что не при чем. Но сомнений не было — при попытке удалиться за пределы лагеря лорды об этом узнают тут же.

В итоге, побродив, Рести и Рандир вернулись к себе в шатер с пониманием, что дело худо. Но усталость взяла свое: несмотря на тяжелые мысли, скоро оба заснули.

А проснулись от того, что кто-то довольно грубо их тормошил.

— Эй, вы! Просыпайтесь! За вами послать велено.

Рести продрал глаза, спросонья ничего не понимая. Перед ним был один из тех, вчерашних. И у входа в шатер еще двое.

— Что случилось? — спросил он недоуменно.

— Поднимайтесь, говорю. Вас обоих лорды требуют к себе.

Рандир сел, с тоской уставился на пришедших.

"Ну влипли! — сказал Рести мысленно. — Всё, привет, можешь нас поздравить. Похоже, мы теперь изменники."

"Мы еще посмотрим, кто здесь изменники, — ответил Рести. — Ладно, делать нечего. Пошли."

— Сейчас, — ответил он. — Дайте хоть сапоги надеть, подождите...

Когда они вышли из шатра — сразу поняли, что дело неладно. Весь лагерь собрался у шатров братьев-феанорингов, ну, может, не весь, но большинство. И смотрели на них, когда они шли... Странно смотрели. Кто с сочувствием, кто с негодованием и возмущением. А их спутники держались как конвоиры.

Рандир вошёл в шатёр — и невольно замедлил шаг: здесь собрались все сыновья Феанаро.

Ближе всех к краю, к выходу, — Амрод и Амрас. Перешёптывались, посмеивались.

Куруфин, — по привычке скрестив руки на груди. В глазах: ну что, допрыгались?..

Келегорм. Красив, и, похоже, думает об этом даже в походе.

Маглор. Сидит как будто отдельно от всех, хоть и в общем кругу, взгляд — в землю. Ну правильно, одно дело песни сочинять про месть-кровь-сталь, а совсем другое — видеть, как по призыву твоей песни кого-то режут, да ещё и на твоих глазах. Досочинялся.

Карантир и Майтимо. В центре.

Рандир подобрался. Ну всё, сейчас начнётся...

— Итак, — заговорил Майтимо. — Я предупреждал. Этого оказалось недостаточно.... Ну что ж.

Он медленно подошел к ним, поглядел на Рандира, обошел его, оглядывая с головы до ног.

— Рандир. О чем вы вчера ночью беседовали в шатре?

— О том, что сейчас происходит, — честно глядя в глаза Государю, сказал Рандир.

— И что же сейчас происходит? Может быть, ты поведаешь нам об этом?

— Прости, Государь, но я удивлён вопросом, — Рандир слегка поклонился. — Почему _ты_ спрашиваешь об этом? Кому, как не тебе, знать это лучше всех?

— Отвечай на вопрос и не притворяйся дураком, — рявкнул Майтимо.

Рандир вздохнул. Ему было яснее ясного, что здесь затеяно не что иное, как судилище.

— Государь, происходит вот что. Ты ведёшь войну с Врагом. Ты захватил пленника. Но обращаешься ты с ним против законов чести.

— Знакомая песня, — подал голос Келегорм. — И ясно, кто его научил.

— Именно, брат, — кивнул Майтимо. — Ты! — он резко повернулся к Рести. — Ты призывал к измене. К неподчинению лордам Дома Феанаро. Ты признаешь это?

— Я говорил, что не буду подчиняться тому, кто творит неправое дело, — ответил Рести. — Будь то Моргот или кто угодно. И не буду.

— Знаешь, брат, — с недоброй мягкостью проговорил Майтимо Карантиру, — по-моему, ты вчера был прав.

— Я вот думаю, — доброжелательно улыбнулся Карантир, — казнить их в лагере или отвести туда, где этот чёрный ублюдок? Чтобы он тоже посмотрел?

— Подождите, — подал голос Маглор. — Надо же разобраться. Что вы сразу — казнить...

— И в чём же ты собираешься разбираться? — с нажимом сказал Карантир. — Тебе ещё что-то неясно?

— Вы сами говорили — суд, — возразил Маглор. — Когда идет суд, то разбирают все обстоятельства. А вам достаточно одного пересказа с чужих слов, и вы уже готовы убивать своих. Эдак у нас скоро вообще воинов не останется.

Майтимо посмотрел на него, посмотрел на двух эльфов...

— Ладно, — решил он. — Этих пока — под охрану... туда, к волкодавам, там надежнее всего. Пусть посидят вместе со своим черным приятелем. Только у меня нет сомнения, каким должно быть решение. Уведите их!

Рандир вдруг почувствовал, — воздух прозрачен и свеж, а солнце играет на траве и листьях... и что скоро всего этого уже не будет. Точнее, будет, — но без него. Туда, до того места, где держат Гортхауэра, идти — через весь лагерь, и очень похоже, что это — последнее, что он в своей жизни увидит.

Не успел опомниться — ему уже завернули руки за спину. Ремень впился в запястья. Толкнули к выходу, взяли за локти, повели.

Кто-то ахнул — снаружи. Нолдор молча смотрели, как Рести и Рандира, как преступников, повели прочь. Туда, к волкодавам.

Рести показалось, что громадные валинорские псы довольно щерятся — как будто им доставляет радость, что вместо одной жертвы — целых три. Один из псов отступил, давая проход, и оба эльфа поневоле замерли, увидев то, что им открылось. Тогда они видели вражьего прислужника в темноте, издалека, а теперь, при ярком дневном свете... Зрелище было жутким.

— Пошел, что встал, — конвоир толкнул Рандира в спину. — Иди... там твое место. Вражий прислужник...

— Сам ты Вражий прислужник, — не выдержал Рандир. Всё это было так обидно и страшно, что хоть кричи. — Вот правду говорят — Искажение! В ваших душах оно!

Вместо ответа — сильный удар в спину. Рандир пролетел несколько шагов, не сумел удержаться, и грохнулся на землю — прямо рядом с Гортхауэром. Рядом упал Рести.

У Рандира аж слёзы брызнули из глаз. И это называется свои! Неловко поднялся. Сердито вытер мокрую щеку о плечо, — ещё этого не хватало. Взгляд упал вправо... и Рандир замер: Карантир сдержал слово, у Гортхауэра на лбу горела кровавым звезда Феанаро.

— Рести...- позвал упавшим шёпотом.

— Я здесь, — проговорил Рести. Он приподнялся, сел. — Гады. Ну и пусть. Пусть судят. Я и перед всеми скажу то же самое. Это им пусть позорно будет, если они нас убьют.

Рандир посмотрел на валинорских волкодавов. На лес.

— Когда шёл за Феанаро, думал, что погибну... когда-нибудь. Со славой, в бою... Но чтоб — вот так...

— Зачем я вообще в этот дурацкий поход увязался, — проговорил Рести. — Ведь жил же в Тирионе, так нет, бросил родителей, ушел в Форменос... А теперь... Слушай, Рандир, а откуда у них цепи? — он кивнул на Гортхауэра. — Ведь не было же ничего такого... не здесь же они сковали?

— Точно не здесь, — кивнул Рандир и насторожился. — Погоди-ка. Ты попробуй... поощущать, что ли... ЭТО — не просто цепи.

— Да... я чувствую. Они силу высасывают. Слушай, неужели это из Валинора? С орлами? С ума сойти... в Валиноре делают цепи? У нас? на родине? я просто глазам не верю..

— Здрасьте! Ты что, забыл? А Ангайнор, для Моргота? Нам же рассказывали.

— Ну так то для Моргота! То же было один раз, в войну. Слушай, а он живой вообще? этот, черный?

— Должно быть, да...

— Живой, — вдруг хрипло проговорил Горт и открыл глаза. — Пока... Что, феаноринги принялись за своих?

Рандир отпрянул.

— Принялись, — сказал шёпотом. — Вот с нас и начнут.

— Мальчишки... — проговорил Горт. — За что?

Рандир подумал, как — отвечать. Сказать — за тебя? ну, в общем, это так и есть... Но почему он спрашивает, значит — был без памяти там, на поляне, и не слышал, что Рести говорил?

— Рести им там сказал, что они хуже орков, потому что издеваются над раненым и беззащитным, — выдал наконец. — Это там было, когда тебя... привезли. А потом мы ночью в шатре об этом всём разговаривали. Наутро нас и повязали.

Горт кивнул.

— Ясно. Что ж, спасибо...

Рести ткнул Рандира в бок локтем. Волкодавы снова расступились — на поляну шли давешние конвоиры. Только их было на этот раз уже шестеро... На двоих. Обоих подняли.

— Хватит, посидели, — с мстительной усмешкой проговорил один из них. Рести никак не мог понять — впечатление было, что у него какие-то личные счеты, но как, за что? — Лорды уже все про вас решили.

— И что же решили? — спросил Рандир, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Вроде бы получилось.

— Увидишь, — ответили ему.

На поляне перед шатром феанорингов теперь уже собрались все. И все подавленно молчали. Маэдрос расхаживал взад-вперед, ожидая.

Вывели на поляну. Сотни глаз — смотрят, со всех сторон...

Сотни глаз. Рандир вдруг почувствовал: почему-то здесь народу — больше. Намного больше, чем... чем эльдар в отряде, что ли?! Он тряхнул головой. Чушь. Не может быть. Наваждение какое-то.

— Я предупреждал о том, что измена будет караться жестоко, — заговорил Майтимо. — Мы, лорды Дома Феанаро, рассудили дело этих двоих. Они виновны в измене, подстрекательстве к измене, в отказе повиноваться лордам, в предательстве. И потому повинны смерти. Братья — выскажите свое мнение. Карантир?

— Смерть, — отозвался Карантир, поглаживая кинжал.

— Келегорм, Куруфин? — спросил Маэдрос.

— Смерть, — ответили братья почти что хором.

— Амрод, Амрас?

Близнецы замялись. Потом наконец Амрас тихо сказал, опустив глаза в землю:

— Да... Смерть.

За ним это же слово эхом повторил Амрод.

— Маглор?

Повисла тишина.

— Я против.

Майтимо пристально на него посмотрел, но смолчал. Повернулся к эльдар.

— Итак, вы слышали. Большинство лордов единодушны. Но, по просьбе брата моего Макалаурэ.... если преступники признают, что ошибались, и поклянутся нам в верности именем Эру — мы простим их.

Рандир понял, что — всё. И что терять уже нечего.

— Я признаю, — начал он негромко. — Я признаю, что ошибался. Я ошибся, когда знаменем своей жизни избрал путь убийств и ненависти. Я ошибался, когда полагал, что во имя мести можно и должно идти по трупам несогласных с этим родичей. Я ошибался, думая, что Нолофинве — предатель. Я глубоко раскаиваюсь в своих ошибках, которые подвели меня под проклятие Намо и гнев Валар, которые привели меня сюда, на этот суд. И я готов встретить смерть, которая, надеюсь, станет искуплением моих ошибок.

— Вот именно, — негромко проговорил Рести и посмотрел на круг эльдар. — Мы вчера ночью, после того, как этого, черного, уволокли... Мы говорили в шатре, что так нельзя поступать ни с кем. Даже с врагом. И я говорил, что не буду служить тому, кто делает неправое дело. Эльдар, ну посмотрите же сами! Мы уже прошли по трупам, мы убивали безвинных... разве вы не понимаете, что это было страшной ошибкой? Я же знаю, все говорят это втихую, только вслух сказать боятся. А здесь что получилось? Мы шли вместе с нолфингами, вы все слышали, как духи льда создали им дорогу в Эндоре, как принесли им еду и одежду... а этот, черный, который "вражий прислужник", сам вывел их к нам, они вместе шли много дней и не чуяли в нем никакого зла. Моргот мог нас сжечь тысячу раз балрогами, мог бы бросить на нас армии своих орков, но до сих пор ни один из нас не погиб, кроме Феанаро, который ударил исподтишка, ударил беспомощного, полумертвого! Моргот сам вернул Сильмариллы, возвратил Феанаро, целого и невредимого, а мы что в ответ делаем? Нам говорили, что Моргот держит своих рабов страхом кары — а что у нас начинается, не это ли самое? Слово против лордов — и казнь! Я не выбирал в лорды тех, кто убивает беззащитных! Я не раб Моргота, про которых нам рассказывали, что они из страха сделают все, что угодно. Я лучше умру свободным, чем буду жить и лгать каждым словом. — на глазах Рести стояли слезы, дыхание у него прерывалось, но он все говорил и говорил. — Давайте, сегодня убейте нас, а потом вам прикажут идти на бойню под стены Ангамандо, или убивать людей, которые живут на Севере, или пытать пленных — а вы так и будете трястись и это все делать?

— Хватит, — резко прервал его Майтимо. — Ты наговорил достаточно. Всем ясно, что перед вами изменник?!

— Тогда убивайте и меня! — вдруг раздался женский голос. Из толпы выбежала девушка — у Рести от удивления широко раскрылись глаза. — Никакой он не изменник! И он все верно говорит! Давайте, убивайте, если у вас хватит духу убить женщину! Потому что я то же самое повторю, и буду говорить — вы, лорды, неправы!

— И меня, — донеслось из задних рядов.

Вперёд шагнул один из воинов, — из верных Майтимо.

— Ты мне больше не король, Майтимо.

— Тааак, — протянул Майтимо. Позади него вскочили Келегорм и Куруфин. — И кто же вам король? Кровь Финве для вас уже ничего не значит?

— Ну почему же, значит, — воин был очень спокоен и держал руку на рукояти меча. Обернулся к нолдор. — От имени всех нолдор, Майтимо, я должен тебе сказать вот что. Ты преступил законы чести, и отныне мы тебя низлагаем. А королём нашим мы избираем Нолофинве, сына Финве. Так, нолдор?

— Так! — выкрикнул кто-то. — Нолофинве достойный эльда, и крови на его руках нет! Нам нужно всем вместе объединиться, и жить нормально! Нет крови — так мы сами ее на себя кличем?! Нолдор, он прав!

— Ах, вот оно как, — процедил Майтимо. — Ну что ж... Кто еще остался верен Клятве? Кто пойдет с нами до конца?

Маглор секунду смотрел вниз... а потом вышел из рядов своих братьев. Достал кинжал. Разрезал ремни на руках Рандира и Рести, — его никто не посмел остановить.

— Майтимо, я ухожу вместе с ними.

— Ты?! — Майтимо задохнулся от нахлынувшего гнева. — Макалаурэ, да как ты можешь?! А кровь отца? А Клятва? Все это для тебя ничего не значит?

— На моих руках тоже кровь, — негромко сказал Маглор. — Хотя когда-то я выбрал дорогу менестреля. Сильмариллы у феанорингов. Для меня Клятва выполнена, и я возвращаюсь на свою дорогу.

Он обернулся к нолдор.

— Я думаю, хватит разговоров. И я думаю, нам следует разойтись мирно. Кто хочет уйти, идите за мной.

Он развернулся и зашагал прочь.

— Так, — Майтимо почти что рычал. — Пусть так! Знайте же — все вы предатели. Пусть я останусь один, но я пойду до конца! И никогда не прощу ни Морготу, ни его прихвостням, ни вам, которые уже готовы с ним целоваться! Трусы и предатели!

— А мы и так живём непрощёнными, — не оборачиваясь, бросил Маглор. — Тоже мне новость.

Рести, сам не верящий тому, что произошло, опомнился, только когда Макалаурэ пошел прочь с поляны.

— Макалаурэ! — закричал он и бросился догонять. — Макалаурэ, погоди! А как же ЭТОТ? Как же черный? А с ним-то что?

Рандир мгновение помедлил... и ринулся следом. Толпа загудела, заволновалась, — сам воздух зазвенел от напряжения. Многие направились к своим шатрам: в ответ на призыв Маглора.

Макалаурэ оглянулся на Рести.

— Что значит — "что"? Ты хочешь, чтобы я забрал его с собой?

— Макалаурэ, ну нельзя же так! — задыхаясь от волнения, заговорил Рести. — Ты же видел, что с ним сделали, а он нам ничего плохого не сделал! Майтимо же его убьет!

У Макалаурэ сжались кулаки.

— Да. Идём, пока не поздно. Там, конечно, волкодавы... Но ничего, у меня есть способ с ними разобраться.

— Рандир, — оглянулся Рести. — Идем! Макалаурэ, спасибо!

— Не за что, — сказал Маглор и закрыл глаза: позвать своих верных по осанве. — Всё. Сейчас наши уже будут там. Майтимо побоится что-либо предпринимать: такой разворот его порядком напугал и ошарашил.

На окраину лагеря они отправились целой толпой: во главе — Маглор, рядом с ним, в первых рядах, — Рести и Рандир. Валинорские волкодавы не ожидали такого явления: насторожились.

И Макалаурэ, улыбнувшись, запел.

Это не было песней, — здесь не было слов, а была только завораживающая мелодия, дарящая покой, мир и лёгкость, при которой казались нереальными тревога и страх... Рандир замер: он слышал, что Макалаурэ умеет зачаровывать своим голосом, но чтоб настолько...

Валинорские волкодавы несколько мгновений слушали... а потом начали ему подтягивать.

Песню эту слышал и Горт... хотя боль в переломанном теле не давала даже ясно мыслить. Но... Неужели этим мальчишкам что-то удалось? Песня иная — не песня ярости и крови. Зачем они здесь?..

Песня смолкла. Собаки окружили Макалаурэ, — ластились и виляли хвостами. На лицах нолдор зажглись улыбки: псов все любили. Маглор подошёл к Гортхауэру, опустился рядом. Цепи... Да. Тут уже песней ничего не сделать. Ладно... Потом.

Осторожно, но крепко перетянул руки выше перерезанных запястий.

— Гортхауэр, мы уходим.

— Спасибо, — Горт попробовал подняться... и не смог.

— Мы уходим к Нолофинве.

— Хорошо, — проговорил Горт уже поровнее. — Как вам это удалось? А что остальные? Что Майтимо, Карантир?

— Сначала уйдём отсюда, — сказал Макалаурэ. — По дороге расскажу. Было бы неплохо ещё и узнать, куда нам идти, конечно...

Он оглянулся: нолдор ждали, когда он даст команду выступать.

— Рести, Рандир. Помогите. Пусть его Хуан повезёт, как тогда. Хуан, иди сюда, мой хороший, не бойся.

— Я скажу, куда, — вмешался Горт. — Я знаю здесь все... и знаю, где они. Жаль только, что я сам... В таком состоянии. Я не справлюсь быстро сам, не сумею залечить себя. Слишком хорошо орлы поработали.

Макалаурэ опустил голову.

— Орлы следят за нами. Но не только они. Я чувствую чьё-то внимание из леса. Держись, — сейчас ребята будут тебя на собаку класть, будет очень больно.

Хуан подошёл, по команде улёгся, — огромнейший пёс, рядом с которым хрупкими выглядели даже самые могучие воины. Рести и Рандир, переглянувшись, подняли Гортхауэра с земли.

— Проклятые цепи... Ничего. Из леса — это наши, это волки... Не опасайтесь их, они не нападут. Они могут повести вас тайным путем. Не видимым сверху.

Макалаурэ потрепал Хуана за ухом.

— Ну, давай, умница.

Оглянулся — все ли готовы — и взлетел в седло.

— Вперёд!

Рести не верилось до конца, что затея удалась. Ну бред же полный — его послушали, а государю Майтимо сказали, что низложен. Сами не заметили, как оказались в друзьях у вражьего прислужника... волки им дорогу указывают... что ж теперь, выходит, они и Морготу друзья? Мир кувырком... О всяком мог мечтать там, в Амане, но о таком и во сне бы не привиделось.

С такими мыслями и шел всю дорогу. Остановились на привал, наконец... а еще Рести себя поймал на том, что ему очень жалко Горта, и вообще не верилось, что этот майа и есть тот самый ужасный прислужник, про которого столько всего рассказывали.

Маглор подошёл к Рести и Рандиру, — те держались по-прежнему вместе.

— Кто-то из вас в Амане любил с металлом возиться, да? — спросил негромко. — Надо с него цепи снять. Я не умею.

— Мы уже давно думаем, — ответил Рести. — Попробуем, хотя... цепи-то заклятые, а не простые.

— Попробуем, — эхом отозвался Рандир.

Макалаурэ повёл их. Надвигался вечер, развели костёр: становилось прохладно. Гортхауэра старались лишний раз не тревожить, только уложили поближе к теплу, поделились едой, напоили. Сейчас одна из эльдар — та, что бросилась вперёд, когда судили Рести и Рандира, — осторожно смывала кровь.

Рести сразу понял, что Горту от всего происходящего тоже не по себе. Наверное, он впервые оказался в такой роли... в качестве жертвы. Видно — улыбается, говорит что-то тихо той эльде, старается показать, что ему совсем не больно и вообще все хорошо... если не знать, каким он был полдня назад, вполне можно и поверить

Рандир присел рядом. Совсем недавно были рядом, пленниками... а кажется, прошла целая вечность.

— Эльгиль, разреши, я посмотрю, как можно с этими цепями разобраться.

Эльде подвинулась.

— Осторожней.

— Само собой.

— Снять можно, как обычный металл, — заговорил Горт, — но понадобится еще и сила чар. Лучше бы всего, если б это сделал тот, кто надевал... но Карантир никогда на это не пойдет. Так что, Макалаурэ, придется, видимо, тебе.

— Я не умею, — жалобно признался Маглор. — Я же только по песням! А вот... Слушай, ты об знаешь больше нас. Вот Песнь Творения... я, конечно, не айну, но мне говорили, я тоже это могу, — насколько это умеют эльдар. Может, это и есть те самые чары?

— Ты пел недавно. Пел, и волкодавы послушались тебя. Представь, что металл — живой. Что ты просишь его, как просил бы живое существо — унять жестокую силу, стать другом. Понимаешь?

Макалаурэ улыбнулся: обрадовался, что всё-таки может что-то сделать.

— Ну, в общем, да. Сейчас попробую.

Он задумался, подбирая слова. Слова, которые должны идти от души к душе... пусть это и металл, но душа-то у него, оказывается, тоже есть...

Рести принялся возиться с металлом. Странное дело — не слушался его металл. Должен был, а не слушался. Как будто заклятый. Ну да, точно и есть закляты, Горт же сказал...

— Погоди, Рести, — остановил он его. — Так можно хоть год возиться, бесполезно. Пусть вначале Маглор попробует.

Маглор закрыл глаза. Странно всё это... страшно... никогда ещё такого не было. Он и сам не знал, кому он пел, к кому обращался, — и вообще обращался ли, просто слова лились сами.

По веленью чьей-то власти –

Лёд и холод до поры,

Путь томительный несчастья,

Свет тревожащий горит.

Но ложится тонкой вязью

Путь загадочной игры,

И уже сойтись стремятся

Разделённые миры.

Спят клинки, – навеки в ножнах, —

От зари и до зари…

Всё подвластно. Всё возможно.

Дверь для счастья отвори.

Горт улыбался — теперь уже искренне, не через силу. Улыбалась эльде, улыбался Рандир. Рести замер, вслушиваясь в новую песню.

— Рести, — тихо прошептал Горт. — Вот теперь — начинай.

И — чудеса, действительно — на этот раз заклятый металл поддался так легко, словно сам не желал более быть тем, чем являлся — цепями.

— Есть, — тихо выдохнул Рандир. — Рести, а можешь эту дрянь... в костёр, что ли? Глаза бы её не видели больше.

— Не расплавится, — сказал Горт, осторожно снимая со своего запястья железное кольцо. — Что ты. Уничтожить бы и правда нужно, только здесь не выйдет.

— Ну вот, — обиженно протянул Рандир. — Это что же, с собой тащить? Она же тяжеленная!

— На псов нагрузите, — посоветовал Горт. — Они сильные, что им. Бросать нельзя... опасно.

— Придётся, — сказал Маглор. — Мало ли что. Бросать точно нельзя: вполне возможно, братья идут за нами по следу.

— Чтобы напасть на лагерь Нолофинве? Всякое возможно.

— Да, кстати о Нолофинве, — Макалаурэ снова улыбнулся. Улыбка у него была интересная: словно не для других, а только для себя. — Мы ведь ему ещё не сказали, что он теперь наш Государь. Позову-ка его... Он знает, что ты в плену?

— Знает, — кивнул Горт. — Мы давно с ним друг друга слышим мысленно. Только они с Финдарато сейчас на пути в Дориат — говорить с Мелиан.

— Тоже дело хорошее, — кивнул Макалаурэ. — В общем, я позову, а ты присоединяйся... если силы есть, конечно.

"Нолофинве!"

"Слышу, Макалаурэ, — отозвался тот почти сразу. — Я уже знаю многое, что произошло. И рад этому, потому что иначе вы могли навлечь на себя большую беду..."

"Народ нолдор отказал Майтимо в праве на корону. И избрал тебя. Примешь?"

"Куда деваться, — ответил Нолофинве. — Приму. А что Майтимо на это сказал?"

Макалаурэ вздохнул.

"Кричал, что пойдёт до конца, даже если останется один, и что мы все предатели и прихвостни Моргота. Знаешь, я вдруг понял... что ужасно от всего этого устал. Я ведь впервые пел сегодня... с тех пор, как мы уплыли из Амана. Это так прекрасно..."

"А я как устал, ты бы представил. А Финдарато с Артанис. А все остальные. После Хэлкараксе прийти и обнаружить, что начинается нечто, еще более страшное? Нет, не для нас это. А земли здесь прекрасные, это правда, жить бы и жить. И без всяких войн."

"Да... И ещё. Гортхауэр с нами. Я забрал его оттуда. Понимаешь, — голос его дрогнул, — я не знаю, как мне жить теперь. Мне так страшно оттого, какую силу я способен выпустить на свободу своими песнями! Помнишь это — "мы вражьей кровью три звезды омоем"? Они ведь именно это и сделали..."

"Думать надо, что пишешь, — вмешался Горт. — Песни, музыка — сила огромная, некогда ею мир был создан. Ничего, от моей крови Камни не потускнеют, да и мне без разницы, что ею омывают."

"Надо, — с раскаянием согласился Маглор. — Нолофинве, ты скоро вернёшься к своим? Надо бы собраться, вместе решать, как жить."

"Постараюсь быстрее, — ответил тот. — Но вы и без меня все решите. У нолдор не только наши с Финродом головы имеются."

"Ну что ж, до встречи, Государь", — Маглор склонил голову, хотя Нолофинве не мог его видеть.

Вечерело, — в ярком небе высоко-высоко чертили круги какие-то птицы. Макалаурэ вздрогнул, но тут же успокоился: это не орлы. Искры костра взлетали ввысь, ветер и листва о чём-то шептались над головами... а из-за деревьев, совсем не боясь огня, вышел волк. Огромный и чёрный, как смоль.

— Не бойтесь, — сказал Горт погромче. — Свои. Это вожак стаи.

Волк приблизился, — Рандир и Рести сидели ближе всех и мешали подойти к Гортхауэру. Волк секунду смотрел на эльдар, чуть склонив голову набок. Потом коротко ткнул Рести в плечо: мол, ну подвинься, что ли.

Рести отступил все-таки чуть испуганно. Такой волчара... да он в один миг всех разорвет, если только захочет.

Волк улёгся на траву, большой чёрной лапищей подвинул руку Гортхауэра. И чисто по-волчьи принялся лечить: зализывать перерезанное запястье. Макалаурэ передёрнулся: брат хорошо постарался, кинжал прошёлся чуть не до кости.

— Не переживай, Макалаурэ, — Горт это заметил. — Я все-таки майа. Мои раны заживают быстрее... Да и Мелькор поможет. С Мелькором вам всем нужно будет увидеться.

— Почему же он не прилетел в этот раз? — тихо спросил Макалаурэ. — Правду говоря, я потом уже просто надеялся, что он прилетит и заберёт тебя.

— Я был против, — ответил Горт. — И Тхурингветиль против. Ангайнор. Риск слишком велик. Но если бы все не обернулось так... Феанорингам пришлось бы тяжело.

— Я чего-то не пойму, — Рандир слушал очень внимательно. — У вас как-то странно. Так вот тебя послушаешь, — он тебе как будто и не... ну, не лорд, не учитель, не повелитель. Как это? Он тебе — кто?

— Ну как — кто? — Горт пожал плечами, поморщился от боли. — Друг, наверное. Давний и очень близкий друг.

— И что, у вас всегда так было? Никто никому не подчиняется?

— Подчиняются, почему же, — возразил Горт. — Кто больше знает, умеет, понимает, тому и подчиняются. Сейчас, например, в делах военных опытнее всего — мы с Тхурингветиль. И Мелькор нас слушал, потому что его не было здесь столько веков. А зайдет дело о Валар или Эа — мы будем слушать Мелькора. А если речь о том, как прокормить людей, живущих в Твердыне — я буду слушать того, кто этим занимается больше, чем я.

— Валар, — задумчиво проговорил Макалаурэ. — Слушай, я вспомнил, — у Мелькора на руках постоянно тяжёлые браслеты. Я тогда ещё, в Валиноре, думал: что-то странное. А теперь понял, что по ощущению очень похоже на эту цепь. Я прав?

— Это наручники от Ангайнор, — вздохнув, ответив Горт. — Только с ними ни твоя, ни моя песня не справится.

— А чья справится? — не унимался Макалаурэ.

— Думаю — Ауле и остальных Валар.

— Ауле? — повторил Рандир. — А что мы о нём знаем, об Ауле? Ну, кроме того, что он мастер по цепям. Я всё к тому, что... ну, короче, если Майтимо позвал на помощь Манве, то почему бы нам с Ауле не поговорить? Гортхауэр, что ты о нём знаешь?

— Я был когда-то его учеником, и ушел... вернее уж — сбежал. Не выдержав этого ученичества. В нем силен страх перед Эру.

— А ты можешь его попросить? Ну, насчёт наручников?

— Попросить-то я могу, если дозовусь, — вздохнул Горт. — Или если дозовется Мелькор. Да только послушает ли он меня? Для него я — отступник, заслуживающий лишь кары.

Макалаурэ только вздохнул. Что-то куда ни кинь, ничего хорошего не получается... хотя сейчас думать об этом не хотелось. Совсем. А хотелось — наслаждаться тишиной, слушать ветер и глядеть на звёзды...

— Мы будем пробовать, Макалаурэ, — заговорил Горт. — Но мы еще и опасаемся звать Валар. Как ты считаешь, они могли предполагать, что вместо вражды нолдор станут вести дружбу с Мелькором?

Макалаурэ вспомнил — Намо, тогда, с Проклятием. Задумался.

— Если кто-то и мог предполагать, то только Намо. Он, похоже, всё знает.

— А мне кажется, что такого никто предполагать не мог, — сказал Горт задумчиво. — Опасаюсь я звать Валар. Пока все по-прежнему — они не вмешиваются. Но ты знаешь ли, из-за чего произошла первая война? Из-за того, что рядом с Мелькором жил народ квенди, который относился к нему не как к врагу. Мелькор их искажает, изменяет, совершает то, чего не было в замысле — решили Валар. А искаженное не имеет права существовать. Их уничтожили. Боюсь я привлечь внимание Валар снова.

Маглору стало страшно.

— Что, значит, они теперь — и нас?!

— Этого я не знаю, — ответил Горт. — Но нужно продумывать и соразмерять каждый шаг, имеющий отношение к Валар.

— Давайте пока не будем об этом, — тихо попросила Эльгиль. — И... Гортхауэр, я целительница, меня учила Эсте. У тебя все кости сломаны, но это было бы полбеды, потому что они срастаются. А оттого, что тебя тогда сбросили с высоты… срастаются неправильно. Я не знаю, что делать... по-хорошему, надо ломать и сращивать заново.

Горт вздохнул.

— Не нужно ничего делать. Это сделает Мелькор... он сумеет. Ты сейчас уже сильно помогла, это главное. А вот с Мелькором мне встретиться нужно поскорее.

— Ты же сам сказал: он не прилетит, пока вы с Тхурингветиль считаете, что это опасно, — напомнил Макалаурэ. — Может, сейчас уже можно? Может, он только и ждёт, когда ты его позовёшь?

— Ну, он сам оценит, когда будет достаточно безопасно, — признал Горт. — Ему сейчас это сделать проще. Вы-то сами как, не возражаете против его появления? Все-таки — Моргот... все ли примут это нормально?

— Я — нет, — твёрдо сказал Макалаурэ. — А остальные... Остальные пусть привыкают. Сколько можно под страхом жить.

— Ладно, — согласился Горт.

И мысленно позвал: "Мелькор!"

"Вылетаю, — отозвался улыбающийся голос. — Самому удивительно, если честно."

"Только осторожнее. Эти проклятые орлы наверняка только этого и ждут. А заметят — сообщат феанорингам."

"Мы летим вместе с Тхури, ничего они против нас не смогут. Тем более, что мы знаем, чего от них ожидать."

"Давайте."

— Они с Тхурингветиль скоро будут, — вслух сказал Горт. — Ты бы предупредил остальных, чтобы не испугались.

— Иду, — Макалаурэ поднялся. — Да, и знаешь... у меня такое ощущение, что волки охраняют нас. Как будто кто-то приказал им стоять дозором.

— Охраняют, конечно. Земли не вполне безопасные, сюда забредают банды диких орков... Хотя эти к вам не полезут, они нападают только на тех, кто явно слабее. А еще — твои, Макалаурэ, братья...

Маглор со вздохом кивнул и пошёл к остальным.

На лице Эльгиль читалось облегчение: похоже, её сильно беспокоила мысль о том, что её умений недостаточно.

— Долго им лететь?

— Нет, — ответил Горт. — Для Мелькора расстояния в Арде вообще больше условность, а Тхурингветиль он поможет. Ваших бы только не напугать.

— Да, пожалуй... — Эльгиль с тревогой посмотрела туда, где Макалаурэ стоял среди эльдар и что-то говорил им. Перевела взгляд опять на Гортхауэра, усмехнулась. — У тебя листьев в волосах — ужас! Дай хоть причешу...

Горт недоуменно на нее взглянул:

— Листьев? — он тряхнул волосами. — Да, похоже, и вправду, а я и внимания не обращал. Причеши, спасибо.

— Они ж тебя по всем полянкам таскали, — объяснила Эльгиль. — Волоком. Весь лес подмели.

— Сделай, — кивнул Горт. — Иначе Мелькор меня испугается.

Эльгиль улыбнулась и принялась за дело. Листья, ветки, в волосах даже запутался до беспредела перепуганный ярко-зелёный жук. Вообще у Гортхауэра была такая роскошная шевелюра, что эльде стало немножко завидно.

Мелькор и Тхурингветиль увидели эту картину, уже подлетая.

Тхурингветиль аккуратно спустилась к земле чуть в стороне от костров эльдар — чтобы не испугать тех внезапным появлением. Приняла человеческий облик, подождала Мелькора.

— В крылатом облике я опасаюсь перед ними появляться, — пояснила она, — испугаются с непривычки. Идем?

Мелькор ступил на землю, крылья снова стали плащом. Из Твердыни он рванул сюда так быстро, как, наверное, никогда ещё. Секунду помедлил: там, впереди, — эльдар. И надо идти к ним... как когда-то.

— Идём.

Тхурингветиль пошла первой. В этом облике она не выглядела ни необычной... ни угрожающей. Волки, узнавая, расступились перед ними, и Тхурингветиль вошла в свет костров.

— Эльгиль, смотри, — проговорил Горт. — Они уже здесь. Мелькор и Тхурингветиль.

Эльгиль подняла голову — и замерла.

Та, что шла первой, не казалось страшной, даже, наоборот, — просто красивая женщина в чёрном струящемся платье. А следом...

Эльгиль уже видела Мелькора, когда он прилетал тогда, с сильмариллами. Издали. А сейчас...

Ощущение невероятной мощи — и отсутствие чувства опасности.

Казалось, часть беззвёздной черноты служила ему одеждой, тускло поблёскивало серебро пояса.

А в глазах — отблески той тревоги, которая мучила его последние дни.

Подошёл. Остановился. Посмотрел на эльдар, чуть улыбнулся.

— Доброго вечера всем вам. Эльгиль. Рести, Рандир.

Обернулся на подходящего Маглора.

— Доброго вечера, Макалаурэ.

Рести тихонько ткнул Рандира в бок, прошептал:

— Ух ты... слушай, а он... Красивый....

Рандир молчал, глядя на Мелькора. Поневоле представлялось — если он в лесу такой, то как же он выглядит, наверное, у себя в Твердыне, на троне...

— Мелькор! — это заговорил Горт. — Мы ждали. Макалаурэ, а это, — он кивнул на спутницу Мелькора, — Тхурингветиль, майа. "Крылатая тварь", — он усмехнулся.

Маглор смотрел во все глаза. Как он ни готовился ко всему этому, появление Мелькора всё-таки выбило его из колеи, и он даже забыл поздороваться.

— Я тоже... ждал, — негромко сказал Мелькор.

Волк — чёрный вожак стаи — поднялся, уступая ему своё место. Тот опустился возле Гортхауэра.

— Думаю, тебе лучше всего будет заснуть пока. Сколько можно терпеть боль...

— Да, — Горт прикрыл глаза. — Твоя правда, так будет лучше. Я сам хотел тебя просить. Сделай...

Узкая рука коснулась его виска, — Эльгиль почти видела эту волну Силы, которая мягко обволакивала измученного майа, принося покой, сон... Она умела видеть, умела чувствовать, где и что в теле кричит, прося исцеления... Но не выдержала и отвернулась. Наткнулась на взгляд Рести.

Рести отвернулся резко, заставил себя — не хотел он смотреть на это; казалось, что вмешивается во что-то, что не для чужих глаз...

Еще вчера, однако, такое показалось бы невероятным. Быть рядом с Морготом и спокойно на него смотреть, и его майар рядом..

Мелькор почему-то не прогонял никого, — казалось, он вообще никого не замечает вокруг. Только медленно вёл рукой, не касаясь кожи. Макалаурэ вдруг обнаружил, что за его спиной стоят нолдор, — подошли тихо-тихо и просто сочувственно молчат. Хотя и страшновато им... всё-таки.

Горт сейчас не напоминал ни майа, ни тем более Повелителя Воинов... просто — как будто лежит на траве эльда, самый обычный эльда... ну, может быть, черты лица немного пожестче, а так — ничего особенного.

Темнота и тишина... и уходит боль. И впервые за много веков можно почувствовать себя слабым, и довериться другому: защита, надежность, покой... Сон, которого майар не знают.

— Он спит, — тихонько сказала Тхурингветиль. — Спасибо, Мелькор.

Ещё несколько мгновений... и Мелькор последним резким движением провёл над лицом Гортхауэра. Горевшая кровавым звезда Феанаро исчезла, как будто её никогда и не было.

— Всё, — тихо сказал он.

Дыхание его было прерывистым: устал.

— Проснётся только утром... всё будет хорошо.

— Все, Мелькор, — Тхурингветиль коснулась его плеча, — с ним все будет хорошо, не утомляй себя сверх меры. Он сильный, справится. А нам нужно поговорить с эльдар...

Мелькор обернулся к ней, — только теперь по глазам его было видно, чего ему стоили все эти дни. Встал. Чёрный волк сразу же улёгся рядом с Гортхауэром: охранять.

— Да, идёмте...

Тхурингветиль пошла рядом с Макалаурэ. Весть о том, что к ним явился Мелькор, уже разнеслась по всему лагерю, и теперь нолдор собирались отовсюду, стягивались к центру лагеря. Тхури улыбалась, замечая сопровождающие их с Мелькором удивленные взгляды.

Эльгиль и Рандир с Рести, не сговариваясь, пристроились к Макалаурэ. Чувство опасности бесследно растворилось, недавнее прошлое уже казалось какими-то невероятными приключениями, и Рандира разбирало чисто мальчишеское желание быть в центре событий.

"Они ждут нашего слова, — мысленно сказала Тхурингветиль. — Ты говори... а я помолчу пока."

Мелькор остановился, огляделся: вот теперь здесь собрались уже все нолдор.

— Когда все мы были ещё в Валиноре, я говорил вам об Эндорэ, — негромко начал Мелькор. — О земле, в которой пробудились квенди, в которой им предназначено было жить. Я звал вас сюда. Да, всё сложилось... так, как сложилось. Я виновен в гибели Финве, и этого уже не вернуть, как бы ни хотелось. Я не стану оправдываться, потому что не хочу обелять себя. Это долгая история... но сейчас главное — не она. Главное то, что, идя сквозь череду смертей и мести, мы всё-таки смогли остановиться. И поэтому теперь перед нами — жизнь, а не бессмысленная бесконечная война.

Он помолчал.

— Вам всё внове здесь. Вы не знаете этих земель, их обитателей. Если вы захотите, мы поделимся с вами всем, что знаем сами, поможем обустроиться. Если нет — значит, нет. Но Север всегда будет готов помочь.

— Когда мы шли с Ортхэннером от моря, он рассказывал нам про здешние земли, — заговорила, шагнув вперед, Артанис. — И о том, какие народы здесь живут, о том, где было бы лучше обустроиться нам... Мы тогда, конечно, не знали, что Ортхэннер — твой... твой друг... Но, я думаю, это даже лучше. Я не хочу длить раздоры, Нолофинве и Финдарато тоже не хотят.

— Никто не хочет, — сказал кто-то из нолдор. — Только о том всю дорогу и говорили.

— Так что, думается мне, если есть возможность жить, как соседям, то так и нужно жить, — закончила Артанис. — Конечно, ты, Мелькор, прогнал нас со своей земли, и если ты против нашего появления там, то мы и не появимся. Главное — не нападать друг на друга.

— Я тоже так думаю, — Мелькор кивнул. — Что же касается того, что я вас прогнал... Да, это так. Потому что тогда вместе с феанорингами пришла война. Если кто-то придёт на Север как друг и захочет жить рядом с нами, никто не закроет перед ним двери.

— А это можно — так прийти? — вдруг осмелев, спросил Рести. — Хотя страшно, если правду сказать...

— Страшно, — поддержал Рандир. — Это же Ангамандо, Железная Темница. Там якобы эльфов в орков превращали... пытками... это же с детства все слышали.

Мелькор улыбнулся этим сказкам. У него была изумительная улыбка — сияющая, ясная... только очень редкая.

— Приходите, — увидите всё сами. Таким страхам лучше всего смотреть в глаза, тогда они не выдерживают и растворяются. Орков, кстати, тоже увидите. Вполне нормальные существа. Часто очень смешные.

— А дикие орки? — спросил кто-то. — Они-то откуда взялись? Ортхэннер говорил, что они совсем не безобидные...

— Это народ. Один из народов Эндорэ. Как духи льда, духи огня... Только в этих много от животных. Потому, конечно, они вовсе не безобидные.

— Но ведь животные друг друга не мучают, — возразил кто-то.

— Дикие орки — народ искаженный, — вмешалась Тхурингветиль. — Искаженный не Мелькором, а Пустотой. Это произошло давным-давно, на рассвете истории Арды, когда наш мир еще не был закрыт от нее. И банды этих существ всегда бродили по Эндоре, часто принося с собой смерть в мирные земли. Мы решили сделать единственное, что могло помочь — мы стали для этих существ силой, превышающей их, настигающей и карающей за злодейства. И племена орков мы собирали под свою руку, давая им наши законы, по которым убивать, грабить, издеваться — запретно. Постепенно появились новые поколения орков, которые, в общем, отнюдь не злее людей... так что выходит, что Пустота может отступить. Да, они грубы обликом, но что значит облик по сравнению с душой? Среди них есть и художники, и мастера, я уже не говорю об умелых воинах. Но все равно, в путешествиях по Эндорэ нужно быть осторожным. Потому что дикие орки, увы, реальность. И если вы с ними столкнетесь, то, скорее всего, иного выхода, кроме боя, не будет.

— Ну, придётся — значит, столкнёмся, — сказал Рандир. — Куда деваться.

— И вообще, дел в Эндоре хватит на многие века, — закончила Тхурингветиль. — Это очень хорошо, если мы будем жить в союзе. Вместе будет проще. Вот только братья-феаноринги и те, что остались с ними... Не знаю. Может быть, увидев, что все не так страшно, многие из тех, что сейчас с ними, примкнут к нам? Может, и сами братья образумятся?

— Сложно сказать, — отозвался Макалаурэ. — Хотелось бы верить... Если образумятся, то не все. Эх... кинжал-то Гортхауэра у Карантира остался. Вот бы вернуть...

Маглор вздрогнул.

— Не думай об этом, — сказал Мелькор. — Кинжал, как и Сильмариллы, собственно, — это всего лишь вещи.

— Да, пожалуй...

— Вернуть хорошо бы, — возразила Тхурингветиль. — Он же его сам делал когда-то. Но если миром. Драку ради этого затевать точно не стоит.

— Миром не отдаст, в том-то и беда, — расстроенно сказал Маглор. — Вот если бы по-тихому утащить, а? Ну, не знаю...

— Ну разве что по-тихому осторожно попробовать, — согласилась Тхурингветиль, — но вы это не сделаете, это нужно мне. А теперь скажи мне вот что, Макалаурэ, — вот твои братья; сейчас они обоснуются отдельно. И что они будут делать дальше, как ты полагаешь? Не начнут ли они искать себе союзников против Мелькора? Не начнут ли они нападать и на вас, потому что вы с нами в союзе? Не могут ли они, например, обратить внимание на племена людей, чтобы утвердить над ними свою власть и сделать их вассалами? Конечно, феанорингов осталось не так уж много, но вполне достаточно, чтобы одержать верх в столкновении с людьми...

Маглор задумался. Скажи "да" — и эти, северяне, сочтут себя вправе обороняться от братьев... ну, как от диких орков. Те, конечно, сами поставили себя вне всяких законов, и потому сказать — "нет, не могут" — было бы глупо, как если бы он пытался их выгораживать. Незаслуженно.

— Не знаю, — выдал наконец Макалаурэ. — Вот честно, не знаю. Я ведь от них не ожидал и того, что они натворят. Не представлял, что им такое в голову взбредёт.

— Тхури, следить за ними надо, — негромко сказал Мелькор. — Просто следить, и в случае, если соберутся воевать, сразу останавливать. Не дожидаться, пока они кого-нибудь перережут.

— Да, — Тхури кивнула. — Я тоже так думаю. Следить тщательно, не давать им ни нападать, ни усиливаться. Причем остановить их можно, не причиняя вреда им самим... у нас много возможностей. Если бы все не обернулось так, как обернулось — мы бы вытащили Горта с помощью хэлгэайни. Никто из эльдар бы не погиб.

— Заморозить! — Рандир чуть не до ушей улыбнулся от такого варианта. — Ну вы даёте! Здорово! А потом пусть сами оттаивают. Это называется остудить пыл!

— Нет, не заморозить, — покачала головой Тхурингветиль. — Хотя так тоже можно, это верно, просто мы о таком не думали. Если заморозить до такой степени, что невозможно сопротивляться — это опасно для самой жизни. Все проще: достаточно совершить, например, видимость нападения в одном направлении, а когда все бросятся отражать атаку — в это время один из хэлгеайни просто спустился бы в нужную точку, поднял бы Горта и унес, не затронув никого из ваших... Только и всего. Помните у нолфингов тюки с вещами и едой? Так можно переправлять не только тюки, правда, конечно, для эльдар такой полет слишком непривычен, но для майа в самый раз, — она улыбнулась.

— В особенности если учесть, что все эти существа умеют летать, — задумчиво сказал Мелькор. — Тхури, а если мы с тобой сейчас устроим такую... видимость? Слетаем за его кинжалом. Тем более, что псов Макалаурэ увёл, а орлы — дневные птицы, хоть и майар, сейчас же ночь. Мне ведь тоже этот кинжал дорог, пойми, просто я считаю, что жизнь важнее вещи.

— Кинжал у Карантира, — задумчиво сказала Тхури. — Придется требовать у него. Незаметно это не сделаешь, весь их лагерь соберется.

— Надо свалиться на них, как снег на голову, — предложил Мелькор. — Шатёр Карантира мы знаем. Ударить силой, обездвижить, забрать кинжал и улететь — дело одной минуты.

— Это если он у него на поясе, вернее, рядом, сейчас же ночь, может, он спит... А если нет?

Мелькор усмехнулся.

— Вообще-то я сейчас только что на него посмотрел. Спит.

— Ну давай тогда, — согласилась Тхурингветиль. — Лучше бы он так и спал.

— Будет, — пообещал Мелькор, и на глазах у всех нолдор за спиной его раскрылись крылья. — Я ему помогу уснуть покрепче, вот только подлетим.

— Давай, — Тхурингветиль засмеялась. Она тоже приняла свой крылатый облик, и у эльдар в глазах поневоле мелькнул страх: уж больно это было необычно.

Две черные тени поднялись в небо.

Мелькор летел почти над самыми верхушками деревьев, — всё-таки лучше было не забираться высоко. Расстояние, которое нолдор преодолевали целый день, промелькнуло за какие-то мгновения.

Знакомый лагерь. Мелькор поморщился: ощущение, что эту землю, как грязным сапогом, испоганила ненависть. Не снижая скорости, — в центр. К шатру. Вскинуть руку: спите!

Он опустился на землю и откинул полог. Вошёл внутрь.

Следом вошла Тхурингветиль. Карантир, Келегорм, Куруфин... все трое — здесь.

— Светлое небо, — тихонько сказала Тхури. — Когда они спят — совсем как... Как нормальные. Смотри, Куруфин даже улыбается чему-то, сон видит, что ли...

Она подошла к Карантиру — тот спал, практически не раздевшись, только верхнюю рубаху скинул и плащ. Кинжал был не на поясе. Карантир держал его в руке, крепко зажав.

— Ему снится Аман… и море, — Мелькор покачал головой. — Вот вцепился, как будто пёс в свою добычу... Ничего, бери. Не проснётся.

Тхурингветиль осторожно разжала сжатые пальцы — Карантир вздрогнул во сне.

— А ножны остались у Горта, — сказала она. — Все, Мелькор... летим обратно.

Мелькор мгновение смотрел на Карантира... кивнул каким-то своим мыслям. Шагнул обратно — на волю. И взмыл в небо, как стремительный чёрный вихрь.