Атрабет Майтимо ах Берен Беоринг

О'Дрисколл

Лорд Химринг не сильно разбирался в обрядах и обычаях эдайн, но про совесть слышал довольно часто. Совесть, как нолдо ее себе представлял, была некоторой способностью к моральному самоконтролю, знанием того, где проходит граница между Добром и Злом. И совесть советовала эту границу не переступать.

Но люди почему-то говорили о совести чаще всего в отрицательном контексте. Обычно они жаловались на ее отсутствие и желали другу ее иметь. Несмотря на скудные сведения по данному вопросу, нолдо чувствовал, что совесть некоторым образом связана со смертью. Люди вспоминали про нее чаще всего непосредственно перед смертью. Эта связь смерти и совести, а также острый дефицит последней не раз привлекали внимание лорда.

Майтимо: - У тебя есть совесть, Берен Беоринг?

Берен мгновенно почувствовал подвох.

Фразовый акцент стоял не на том слове. Если бы лорд сказал: «У тебя хоть совесть-то есть?!», это была бы чистой воды риторическая фигура и подразумевалось бы, что совести у Беоринга нет. На такой вопрос ответ не требовался. Берен бы просто вздохнул и налил бы себе выпить.

Но тут дело было другое. Другая интонация. Отсутствие инверсии настораживало. И еще этот взгляд, пробирающий до мозга костей, который упорно ищет пресловутую совесть. У Берена началась тихая паника. Вопрос был принципиальным. Речь шла о наличии или отсутствии совести как таковой.

«Он что занять у меня ее решил? Тоже мне! Нашел у кого!»

ББ: - Государь-ты-наш-свет-Маэдрос, совесть у меня есть, - слегка приврал Берен. У него было много разного барахла, может где-то и совесть завалялась... - Не знаю, откуда взялась, не спрашивай, - мысли у сына Барахира путались, но он старался показать себя в самом выигрышном свете. - Но я об этом много думал, чуть не лопнул с непривычки, но дальше пошло легче. В свое оправдание я могу сказать три вещи: Первая. Я был пьян и ничего не помню. Вторая. Между нами ничего не было. Третья. Обещать, еще не значит жениться!

«Все, хватит болтать!», подумал ББ. Одно движение - и горец оказался спиной, а точнее - задом к низким каменным перилам. «Поза, конечно, не самая привлекательная, но зато довольно откровенная» подумал ББ, «надеюсь, его эльфийское величество все поймет без лишних слов».

Однако во взгляде лорда Химринга читалось полнейшее невежество относительно того, как эдайны используют денотат слова «зад».

М: - Будучи одной из составляющей нравственности, совесть связана со свободой воли, - рассуждал лорд Химринг, не обращая внимания на телодвижения собеседника. - Т.е. человек свободен в своем выборе, склоняется ли он к Добру или ко Злу. Но выбрав Зло, не утратит ли он совесть? Что же нам теперь делать? Ведь если посмотреть…

ББ: «Хватит смотреть! Давай делать это!» мысленно стонал ББ.

М: - … с другой стороны…

ББ: «мне все равно, с какой стороны, могу спереди, могу сзади, выбирай сам!»

М: … на волю как на онтологическое понятие, а на весь мир как на «представление» этого воления, то категория совести редуцируется до уровня одного из атрибутов разума, подчиненного воле.

Во рту у человека сделалось сухо. Все слюни вытекли, больше ничего не осталось. Перед глазами стояли красочные сцены, как он будет подчиняться воле своего лорда. «О-о-о… Рыжий! Говорят, что все волюнтаристы любят доминировать! Ну что ж! Я согласен на все! Заранее! Хотя милорд не является чистым волюнтаристом, в нем чувствуется еще эдакая склонность к м-м-м … экзистенционализму что ли… но и пассионарности ему тоже не занимать! Это очевидно».

Еще одно движение - и Берену пришлось слегка перегнуться над перилами.

«Ну же, милый, смелее! Сколько мне еще тут стоять, предлагая себя?»

М: Иди и отдыхай, Берен, сын Барахира. Приятных снов.

ББ: мысленно «Да какой тут сон теперь к ядрененой фене! Вот оно как! Продинамил ты меня, мой лорд! Возбудим-и-не-дадим по-эльфийски! Ну ничего… знаю и я, что тебе нравится, фетишист-извращенец! Мы еще посмотрим, как ты запоешь, когда я приволоку твою Блестяшку, на которую у тебя клин… хотя по мне так ты и без всяких стразиков хорош».

И… как известно, пошел Берен Беоринг в поход в Ангбад за Блестяшкой, лишь одной мыслью томимый: как бы поскорей вернуться, в руку своему лорду ее вложить и страсть свою к философии языка наконец удовлетворить. Лютиен же, отправившейся вместе с ним, про то ведомо не было. И сильно дочь Тингола удивлялась, когда в минуты нежности Берен шептал ей на ухо: Рыжий, давай играть, как будто ты совесть, а я тебя имею!