15 июля

Автор: Потаня

Миры: Большой мир

Жара в те дни стояла воистину небывалая. Тётушка Женевьева, зеленщица из предместья Сен-Мартен, как ни старалась, не могла припомнить ничего подобного за весь свой, вовсе не малый, век, а её племянница, прачка Катрин — тем более.

По пыльным, добела раскалённым улицам, понурив головы, неторопливо возвращались они оттуда, где уже второй день народ революционного Парижа прощался со своим Другом.

Неподалёку от дома скорбно-ошеломлённое молчание было нарушено.

— И что же теперь будет? — растерянно спросила Катрин.

— Что будет, что будет... — проворчала тётушка. — Не бойся. Дантон с Неподкупным — да и все остальные тоже — нас в обиду не дадут. Они сейчас просто сами не свои. Похоже, что это была последняя капля... Но уж больше-то, думаю, заговорщикам никого из наших убить не удастся, а эта дворяночка со дня на день отправится на гильотину. Поделом ей! Я непременно пойду взглянуть. А ты?

— Нет, я не пойду! — воскликнула девушка. — Не хочу её видеть, пусть даже и с отрубленной головой! — Катрин передёрнуло, голос её притих и словно потемнел. — Как только у неё рука поднялась на такого чудесного человека? Тётя, мне так жаль, что тебя не было дома, когда приходил Мишель из Сен-Дени — литейщик, он недавно ушёл на войну. Ты помнишь его? — Женевьева кивнула, и племянница заговорила вновь. — Так вот, он принёс ту самую газету "Друг народа", да не одну, а целых семь номеров! И читал их нам весь вечер, он ведь умеет. Если бы ты всё это слышала, то наверняка так же, как и я, захотела бы пойти к Марату и поблагодарить его за то, что он делает. Как он любил и жалел всех, кто всю свою жизнь надрывается на самых тяжёлых работах, а получает при этом столько, что не всегда хватает даже на похороны! Как хотел, чтобы народу жилось полегче!.. Я с тех самых пор так мечтала повидаться с ним и сказать ему огромное спасибо — да вот не успела...

— Ты думаешь, я не мечтала? — вздохнула тётушка. — Но к нему домой, на улицу Кордельеров, посетителей пускали только по важным и срочным делам, так что у нас с одним нашим "спасибо" навряд ли что-нибудь получилось бы. Я слышала, что Марат очень сильно болел в последнее время — так, что даже сам не мог ничего с этим поделать, а ведь он врач...

— Нас не пустили бы, а вот её пустили! — Катрин едва не плакала. — Мало того, что из-за неё остановилось одно из добрейших сердец, так ещё и такую красоту погубила, змея!

— Что да, то да... — вспомнив увиденное, зеленщица горестно покачала головой. — А жену-то его как жалко, Господи! Говорят, она совсем молоденькая, Симонной звать.

— Да жива ли она сейчас, бедняжка? Я на её месте наверняка умерла бы от горя... А ведь оба молодые, жить бы ещё да жить...

— Оба? — тётушка Женевьева приподняла брови. — В том-то и дело, что она младше — можно даже сказать, в дочери годится. Но если бы хоть кто-то попробовал при мне осудить их брак за такую разницу, то уж я бы этому кому-то показала, можешь не сомневаться!

— То есть как это — в дочери? — изумилась Катрин. — Да не может быть, тётя, ему же не больше тридцати! На вид, по крайней мере...

— На вид-то не больше, а на самом деле — я это точно знаю — мы с Другом народа родились в один год. Стало быть, ему пятьдесят, как и мне.

— Вот это да!!! — девушка всплеснула руками. Затем, скрестив их на груди, опустила голову и задумчиво проговорила:

— Наверное, сама Природа хотела, чтобы он подольше прожил на этом свете и побольше успел сделать для бедняков. Да только судьба распорядилась иначе...