Белое-белое

Автор: Варья

- Снег идёт, слышишь?

Звонкие шаги босых ног по паркету – к окну и обратно, на ручку кресла.

- Там нет снега, - подтянулась на маленьких, но уже крепких руках, уселась, встревоженная, заглядывает в глаза. – Ни одной снежинки, мам.

- Значит, скоро будет, - улыбается чуть отрешённо молодая женщина, растекаясь по спинке кресла, врастая в неё, как, бывает, врастаешь в то, что вот сейчас вдруг оказалось единственно верным твоим местом во Вселенной. Ты здесь, потому что именно здесь ты и должен быть, так что можно расслабить плечи, склонить чуть набок голову, прищурить глаза и позволить времени течь сквозь тебя – так расслабленно, тягуче и вязко, как стекает с ложки янтарный мёд…

- Мам, но там нет снега. И папа сказал, что не обещают, - настаивает девочка,  забрасывая недоверчивыми взглядами мать. Уже наябедничала, ясно. Счастье моё, не волнуйся, всё хорошо. Это просто осень…

- Папа где смотрел?

- В телевизоре, - сразу спросила, молодец.

- А я в окне слышу. Как думаешь, кто будет прав? – полуулыбка, мягкие пальцы на макушке дочери. Ты же знаешь, что я права, только не знаешь, почему, вот и беспокоишься. Ничего. Когда-нибудь тебе не нужно будет спрашивать.

- Ты, - секунду посомневавшись, отвечает ребёнок, глядя чуть исподлобья.

    Знаешь, я иногда чувствую, как ты трогаешь меня сзади за плечо. Как будто случайно задеваешь кончиком крыла. Ты не хотел, я знаю, а может, хотел, но передумал – это не важно: оборачиваясь, я не вижу тебя в пустоте, снова не вижу, хотя и знаю, что ты там. Это так странно – узнавать твоё лицо в лицах случайных прохожих, улыбаться тебе – своим мыслям и случайностям, которые неизменно складываются так, как нужно. Не всегда, нет, только тогда, когда действительно необходимо. Я даже вижу иногда, как рвутся тонкие нити путей, которых ты для меня не захотел – и верю, что ты прав. Прав моей правотой, которую сама я могу только смутно подозревать в себе, и даже от этого становится больно и тяжело. Надеюсь, для тебя этот груз легче, иначе…

…иначе я, наверное, так навсегда и осталась бы со своими смутными догадками, что вот этот сквозняк, вот эти невесть куда вдруг пропавшие иголки и чья-то ладонь на плече – не просто мне показались. Иначе не ты нужен был бы мне, а я тебе.

Тёмный влажный вечер в конце октября – какой осени, ты помнишь? Мне кажется, самой первой. 

Я иду по пустой улице, ступая почти неслышно – сегодня был сильный ветер, который сдул все листья, а с асфальтом у нас давно уже сговор. Мне смешно, как бывает смешно вдруг, ниоткуда, нипочему, а просто потому что хорошо – и не важно, кому из нас. Я заглядываю в тёплые терпкие осенние окна, во множество жизней сразу – знаешь, если честно, я вот на самом деле не могу осознать, что их столько. Знаю, могу поверить, но осознать – ни в какую. Одну-то сложно прожить, вечно в ней какая-нибудь ерунда приключится, так что и непонятно, что делать. А тут – столько. Смеёшься. А мне странно. Людям всё странно. Тем, наверное, и живы.

В апельсиновых мирах за окнами кипит жизнь, и чувствуешь себя будто за кулисами театра, или как в детстве, когда так хорошо было спрятаться ото всех в тёмный угол и наблюдать незамеченной, как маленький зверёк из норки. Наверное, если просто встать на пустой улице, раскинуть руки и закрыть глаза, сквозь тебя обязательно пролетит призрак какого-нибудь трамвая или трубочиста, хоть капельку согревшись в своём долгом пути неизвестно куда. Ты даже можешь приподнять шляпу в знак приветствия, если, конечно, у тебя есть шляпа. Есть, но дома? Ну так подними дома – вдруг там, под шляпой, дома, тебя тоже кто-нибудь ждёт.

Странный день, правда? 
Я выхожу на оживлённую улицу и начинаю рассматривать идущих навстречу. Смешные, смешные, смешные люди, такие трогательные, пронзительно счастливые или недотёписто печальные. Опаздывающие на троллейбус или мерно идущие под руку. И такие у них глаза, что хочется заглянуть в каждые – спросить, всё ли хорошо? Нет? Так пусть будет. Какое мне дело? Не знаю, наверное, просто сегодня будет снег.

Снег?

С чего я взяла, что будет снег? Его ещё долго не обещают.

- Но он будет, - отвечает кто-то у меня за спиной.

И я не оборачиваюсь. Потому что медленно и растерянно, удивляясь самой себе, мне на нос планирует  первая в этом году снежинка, большая и размашистая, как парусник. А за ней, словно кто-то нажал выключатель, сыпятся всё новые и новые, в три секунды обернув меня белой шалью. Я стою посреди октябрьского двора – когда я успела? Не важно – и сотни окон пронизывают что-то тонкое и искристое у меня внутри. Я закрываю глаза и затяжно, как в кино, падаю назад.

Думаешь, я не знала? Знала, конечно. Иначе бы не падала. Наверно. Надеюсь…Знала, что ты поймаешь меня у самой земли и рывком поставишь обратно, поднимая вместе со мной что-то лёгкое и белое, как будто пришитое к плечам. Твоим или моим – не помню. Наверное, пополам. А мне холодно  и смешно, как если лежишь морозным солнечным днём посреди заснеженного поля, смотришь глубоко вверх и машешь руками и ногами, чтобы потом отпечаток на снегу был похож на ангела. Я поворачиваю голову, чтобы заглянуть – всего разочек – тебе в лицо…И слышу очень тихий и очень знакомый голос над ухом: не спеши, мол, успеется. Я много раз уже слышала этот голос, только никак не могу вспомнить, где…

Знаешь, мне иногда кажется, что это был самый первый на свете снег.

И с тех пор, когда на улице октябрь и светлый бархат вечерних окон разлетается осколками по улицам, каждый год бывает ровно один вечер, когда…

…- Снег идёт, слышишь? – улыбается из уютного кресла молодая женщина, поплотнее укутывая ноги в плед.

- Неа, мам, не идёт, - очень серьёзно, как бывает только когда знаешь самый большой на свете секрет, откликается её дочь. – Но я слышу.

  И обе они, чуть склонив голову набок – совсем одинаково, смотрят в окно, за которым плавно и правильно падает что-то огромное, белое-белое и  тонкое, как парусник. Или как вечность, пролетающая тебя наскозь.