Дорога домой
Автор: Варья
Низкие переходы, эхо шагов сотен (тысяч? Сотен тысяч?..) людей, искусственный свет, хмурые взгляды, жёсткие локти.
Чтож, пора вернуться с небес на землю: ты живёшь в большом городе, а совсем даже не у моря, и тебе каждый день нужно спускаться – не в пещеры, в метро. Грустно, несправедливо даже, но факт.
Он стоял у края платформы, к которому, как известно, «не подходить», смотрел на рельсы и на темноту тоннеля – минуты две, и оттуда сверкнёт кошачьими глазами поезд.
Началась осень. И ничего, кроме этого города и этого метро он, скорее всего, ещё очень долго не увидит. Кто-нибудь сильный и мудрый сказал бы: «Жаль» и пошёл бы по своим делам. А он стоял у края платформы – нет, не для того, чтобы прыгнуть, просто ему казалось, что именно здесь проходит какая-то граница, очень тонкая, за которой есть что-то ещё – и заглядывал в темноту тоннеля.
- Так, тут всё ясно, - пробормотал кто-то совсем рядом. – Дима, значит, да?
Молодой человек от неожиданности чуть не потерял равновесие. Видимо, у него от тоски уже начались галлюцинации…
- Дима, - зачем-то кивнул он воображаемому собеседнику, продолжая меланхолично смотреть в темноту.
- Куда хочешь-то? – уточнил тот же голос.
Дима всё-таки скосил глаза на плод своего больного осенью воображения: невысокий мужчина, брюнет, совершенно неприметный, в невнятно-тёмных джинсах и куртке. Единственное, на чём задерживается взгляд – блокнот, который он очень быстро перелистывает, тыкает карандашом то на одну страницу, то на другую, сосредоточенно о чём-то думая.
- А хотя да, - мужчина вдруг поднимает голову, внимательно смотрит Диме в глаза. – Сам вижу, что не важно. Ладно. Четвёртый вагон. А место…Ну, скажем, шестнадцатое.
Он вырвал из блокнота листик, сложил его вчетверо и засунул в карман куртки удивлённого юноши. Дима не шелохнулся: если это какой-то сумасшедший, то лучше не делать резких движений, а если галлюцинация, то и вовсе беспокоиться не о чем. В каком-то смысле.
В ушах уже шумел поезд, на миг ослепил свет фар…Стоило Диме моргнуть, как незнакомец, разумеется, тут же исчез. Точно – галлюцинация. Чтож…Этого следовало ожидать. Осень же.
Юноша вздохнул и шагнул в открывшиеся двери вагона метро.
Метро. Метро, да. Метрооооо.
А в метро не бывает проводников.
- Ваш билет? – приветливо протянула руку девушка-проводница. Под ногами мелко трясся пол тамбура, Диму слегка покачивало от усталости и удивления. Ему совершенно ничего не хотелось. В том числе пытаться понять, что происходит.
- Билет? – непонимающе переспросил он.
- Ну да, - мягко кивнула она. Ласково так, будто с больным разговаривает… Потом оглядела его внимательно, кивнула. – А, понятно. Позвольте.
Она привычным движением потянулась к карману его куртки и вынула оттуда сложенный листок. Развернула, прочитала внимательно, улыбнулась.
- Осень, - как будто это что-нибудь объясняло. - Пойдёмте, я вам покажу ваше место.
Осень…Да, самое время сойти с ума. И вот он, кажется, сошёл. «Чтож, по крайней мере, меня, кажется, куда-то увезут отсюда – это хорошо», - сквозь туман в голове подумал Дима, добрался до своего места, кивнул проводнице, забрался на верхнюю полку и уснул – очень крепко и без сновидений.
Утром за окнами поезда было солнце – яркое, звенящее, даже, кажется, тёплое.
Дима удивлённо разлепил глаза, попытался было сесть, с размаху стукнулся лбом о багажную полку и, ойкнув, лёг обратно.
«Так тебе и надо, - хихикнуло Мироздание ему в ухо. – Хотел подальше – так вот лежи теперь и не дёргайся».
Молодой человек и не дёргался – только попросил чаю у проходившей мимо проводницы да глянул на полку напротив. Там никого не было. Впрочем, как и внизу. Странно.
- Сколько я вам должен? – спросил Дима, принимая чай.
Проводница глянула на него непонимающе, потом, видимо, что-то вспомнила:
- А, так вы в первый раз, да?
- В первый раз что? – переспросил Дима.
- Ничего, - поняв что-то своё, ответила девушка, кивнула ему и с загадочным видом ушла.
Дима не спеша выпил горячий сладкий чай, зажмурился от удовольствия – его почему-то ничуть не волновало, что он едет неизвестно куда, было очень спокойно и совершенно не хотелось задавать вопросы – и тут же снова заснул.
- Молодой человек…Дмитрий…Эй, просыпайтесь…Ну просыпайтесь же, приехали! - осторожно, но настойчиво тормошила его проводница.
- А? Что? Куда? – спросонья пробормотал Дима.
- Сейчас увидите.
Проходя по вагону, Дима так и не увидел ни одного пассажира.
Диме всегда нравились эти последние секунды в поезде, когда идёшь по узкому проходу мимо купе проводника и ещё не видишь, что творится там, снаружи. Солнце или дождь, ждут или нет… Он глубоко вздохнул, с закрытыми глазами прошёл через тамбур…
…когда он открыл глаза, ему вдруг подумалось, что, наверное, тот сумасшедший, что заговорил с ним на перроне, всё-таки столкнул его вниз, под поезд. Ведь не может же быть, чтобы на самом деле…чтобы это на самом деле был…
…чтобы это на самом деле был океан. Не море, нет – море пахнет иначе. Именно океан, огромный, глубокий и холодный. Дима спустился на перрон и замер. Как в кино: крохотная станция на берегу океана, вокруг только белый песок, камни и изредка островки травы, затихший поезд и на перроне – ни души.
- Скажите, - молодой человек обернулся на проводницу, стоявшую в тамбуре, - а в этом поезде ещё хоть кто-нибудь был?
- Конечно, - такая знакомая улыбка, у мамы точно такая же, - машинист.
Океан…Резкие холодные волны, пустой песчаный берег, чайки и он, один на берегу непостижимого, невероятного, вечного…
Наверно, нужно было удивиться, но он просто не догадался. Сложно же удивиться, что сидишь на подоконнике любимого окна и смотришь на закатное небо. Сложно. А вот восхититься – очень даже легко.
И он восхищался. Он сидел в двух шагах от воды, так, чтобы волны едва касались босых ступней, но не поливали с ног до головы, не в силах перестать пересыпать в ладонях песок, и ощущал себя частью этого невероятного целого. Сильного, тёмно-синего, катящего огромные волны из вечности и вечность. Огромное пространство впереди, наверху и там, в глубине, под кожей океана. А сзади…Назад он не оборачивался. Незачем.
- Смотри, какой счастливый, - кивнула проводница кому-то, подошедшему сбоку, сидя на краю перрона с противоположной от поезда стороны и болтая ногами. Она тоже смотрела на океан, но как гостья, а не как сын, вернувшийся домой – удивлённо улыбалась, прислушивалась к разговорам, но понять могла едва ли половину.
- Да, - отозвался мужчина в форме машиниста. – Кажется, я правильно выбрал.