Клубничный сок
Автор: Варья
- Я тебе говорил, как я ненавижу самолёты, говорил или нет? Нужно было поездом ехать! А эти балбесы в самолётах вообще летать не умеют! - доносилось из ванной вперемешку с бульканьем. Рита хихикнула, развешивая на балконе сушиться что-то пёстро-коричневое, с тонким чёрным узором. Скорее для проформы, в таких специфических условиях работы, как у них с напарником, пятна замечать некому. Но надо же хоть чем-нибудь заняться, отпуск всё-таки.
Хотя отпуск этот, если честно, походил скорее на командировку. Вы, мол, там отдохните как следует, а заодно посмотрите, что и как, как местные работают, ну и помогите, если что, всё-таки опыт у вас огромный...»
Рита поморщилась, вспоминая круглое совиное лицо начальника. Конечно, у нас-то опыта полно, чай не в конторе сидим. Рита любила полевую работу больше всего на свете, да и контору, в сущности, любила, особенно когда работы было много и являться пред светлы (круглые и жёлтые, хоть что-то ещё не загладил офисный стул) очи - некогда. Ванька плескался, и, хоть и ворчал, на самом деле тоже был всем доволен. Отпуск, море, о котором они раньше знали разве что по запаху соли в южных ветрах, высокие горы, над которыми воздух непривычно вычурен, ранние закаты и много-много времени...
Ваня пинком распахнул дверь ванной, свежий и взлохмаченный, с капельками воды в каштановых волосах. Странно, что не воробей. Хотя, может, за голос взяли.
Напарник как раз мурлыкал что-то себе под нос, переодеваясь в коричневую рубашку и брюки.
- Ну что, Марго, пошли посмотрим, что здесь и как?
Рита, страшно не любившая быть «Марго», поморщилась, но накинула на плечи синюю шаль.
- Пошли. Только дверь проверь, я её, кажется, не запирала.
- Какой ещё сок? Венечка, ты себя хорошо чувствуешь? - обеспокоенно зачастила Нина Витальевна, подбегая к краю сцены.
Ровно посередине возвышался статный пожилой мужчина, совсем седой, но очень бодрый. И чувствовал он себя превосходно.
- Да, именно так - клубничный сок, - весело заключил он. - Мне кто-то рассказывал в детстве, что трепетно-алые летние закаты случаются тогда, когда где-нибудь, может быть, даже там, высоко! - он улыбнулся и хитро подмигнул замершей на первом ряду девчушке - кто-нибудь опрокинет стакан с клубничным соком.
- Так вот почему они так редко бывают! - восхищённо воскликнула девочка, вскакивая. - Деда, ты просто гений!
Нина Витальевна была несколько другого мнения.
- Ну и как ты собираешься устроить такой закат в нужный момент? – в сотый раз вопросила она. - Ты же понимаешь, что это невозможно, правда? Эх, Веня, ты всегда был таким мечтателем. И что с тобой таким делать?
- Слушать и запоминать, - встряла Юлька, уже забравшаяся на сцену и теперь прыгавшая вокруг деда, поминутно дёргая его с разных сторон, чтобы он оборачивался за ней следом. – Значит, нужно просто очень попросить, кого надо, и будет тебе закат!
Девочка резко остановилась и посмотрела на бабушку с дедушкой с видом судьи, огласившего истину в последней инстанции. Нина Витальевна вздохнула и промолчала, а дед погладил внучку по растрепавшимся светлым волосам и серьёзно спросил:
- Попробуешь?
Юлька утвердительно кивнула, вывернулась из-под дедовой руки, соскочила со сцены и убежала по тропинке в город. Нельзя было терять ни минуты.
Вениамин Иванович всю жизнь мечтал играть на сцене. Но как-то не клеилось у него, всё находились более важные дела: сначала за Ниночкой ухаживал, потом детей растил, дом строил, работал…Дети уехали в большой город, а теперь в Дом-на-горе, как его звали в округе, приезжала на каникулы внучка Юлька, прыткая, как сто кузнечиков, и целеустремлённая, как бронепоезд.
- Наверное, не нужно было её наперекор родителям Брониславой звать, когда она малюткой была, да? – задумчиво обронил Вениамин Иванович, непонятно вздохнув. – Нигде вроде бы не записано, но всё-таки как вы яхту назовёте…
Семья Велиных всегда жила у моря. Даже когда дети уехали и позвали с собой, Вениамин Иванович и Нина Витальевна остались, хоть им и стало очень пусто в большом гулком доме. И тогда Вениамин Иванович вспомнил, что в юности мечтал о театре.
Времени у него теперь было достаточно.
Он написал пьесу и даже собрал актёров – театр показался отличным развлечением местным ребятам. Но ничего путного из этого не вышло. Совсем не потому, что автор пьесы и по совместительству режиссёр был плохим руководителем. Он отлично справлялся с детьми и наконец-то чувствовал, что занимается тем, чем всегда мечтал. Просто последний монолог главного героя должен был происходить на фоне ярко-алого волшебного заката, такого, чтобы во всё небо, будто огонь полыхает, это было обязательное условие, без которого терялся весь смысл. Переписывать последнюю сцену Вениамин Иванович никак не соглашался, а как подгадать искомые погодные условия? Кто-то из мальчишек-актёров предложил поставить декорацию, изображающую закат, другой – торжественно поднимать алое полотно. Была даже идея достать чудо техники – проектор – и попытаться транслировать запись захода солнца на большое белое полотно. На это режиссёра почти уговорили, но проектора ни у кого не оказалось, покупать было очень дорого, и идея отсеялась сама собой.
А на меньшее Вениамин Иванович пойти не мог.
- Ребята, понимаете, ведь здесь сама суть – единение человека с природой. А что же получится, если природа у нас будет нарисованная, картонная? Курам на смех.
Больше никто ничего придумать не смог, и режиссёр отправил труппу с собой во главе в бессрочный творческий отпуск, а сам каждый день спускался из дома вниз, в крохотную долинку, где между двумя холмами, как за пазухой у каких-то древних седых богов, ютилась сцена, окружённая амфитеатром из деревянных скамеек. Когда-то её построили тут для музыкального фестиваля и не стали разбирать, вдруг, мол, кому пригодится. До города отсюда идти было минут десять от силы, а до берега и того ближе – долинка, раскрываясь, как устье реки, «впадала» прямо к море, прыгая в него с высокого скалистого обрыва. Вениамин Иванович бродил туда-сюда по сцене, заложив руки за спину, цитировал отрывки из пьесы и думал, как же быть? Забросить идею окончательно у него не поднималась рука, а ничего путного в голову не приходило. Так он и маялся, пока на очередные летние каникулы не приехала из столицы Юлька, которая сразу же развила бурную деятельность. Она таскала бабушку смотреть, «как дедушка репетирует», ловила каждое его слово и думала. Очень уж ей хотелось исполнить дедушкину мечту.
Юлькины босые пятки давно скрылись за поворотом тропинки, а Вениамин Иванович всё глядел ей вслед, сам не веря, что мог попросить о такой глупости. Расстроится ведь, когда ничего не получится…
- Я и не думала, что море такое тёплое и ласковое, - Рите, кажется, ещё никогда не было так хорошо. Она сидела у кромки воды, набросив на плечи полотенце, чтобы не обгореть, а волны щекотали ей пятки. Они с Ваней все утро провели в горах, разведывая тропки, ведущие наверх, нюхали тёплый морской ветер, даже полетали немного, даром что отпуск. «Профессиональная деформация личности», - заключил напарник, когда они вернулись, уставшие и довольные. Жаворонок и ласточка, гости с далёкого севера, совсем не похожие на всех здешних птиц, даже на других таких же, как они. Но сейчас их это нисколько не смущало, потому что можно было, взлетев с веток последнего перед голой вершиной дерева, парить над морем, ловить один тёплый ветер за другим, ухать с огромной высоты до самой воды... Один раз Рита чуть не забыла, что она сейчас не человек, и с трудом подавила желание нырнуть в изумрудную воду на очередном крутом вираже. Потом, говорила она себе, будет тебе пляж, и волны, и солёные брызги на стремительно краснеющей человеческой коже – рыжая Рита обгорала почти мгновенно. Это все потом, а сейчас ну не сигай ты в воду, утонешь же... Девушка давно привыкла к этому лёгкому раздвоению личности – она и она, Рита, и утренняя ласточка с сизо-синими перьями, которая низко летает перед дождём, ловит майских жуков и радует человеческий глаз юрким силуэтом на фоне закатного неба. А на её крики из окон и дверей высовываются лохматые детские головы, радуясь ей, потому что если она здесь, значит – лето. Рита всегда была и девушкой, и ласточкой одновременно, просто иногда больше одной, а иногда – другой. Даже память у них была общая, и сейчас, сидя в морских волнах, она вспоминала, как каких-нибудь пару часов назад воздушный поток донёс её до воды вон там, у большого камня метрах в тридцати отсюда... Ваня, который сначала налетался, а потом с той же энергией наплавался, теперь дремал, лёжа на ещё не жарком июньском солнышке.
Они работали в паре с самого начала.
Шеф, только-только согласившийся бросить ночные смены ради большого кожаного кресла, собеседовал их в один день. Круглое лицо и жёлтые глаза, тогда ещё совсем невыносимо яркие, понравились Рите в тот самый миг, когда она переступила порог его ещё почти пустого кабинета. Заходя, она не могла не заметить щуплого паренька, сидевшего на полу под дверью со скромной табличкой: «Филинов П.И., начальник метеорологического отдела». И, когда означенный П.И., довольно потирая руки, заявил: «О, а вот и напарница нашлась!», она сразу поняла, что работать они будут вместе.
Пел Ванька и правда славно – чисто и звонко, по-мальчишечьи задирая при этом голову и немножко краснея. Хотя нет, краснеть он давно перестал - повзрослел, привык. Благодарная работа и не такие чудеса творит.
- Юль! Ну подожди ты, Юля!
Детский голос над самым ухом застал Риту врасплох – она, загулявшись в воспоминаниях, успела забыть, где находится. По берегу, высоко поднимая ноги и сердито топая, шла белобрысая девочка, а за ней, увязая по щиколотки в песке, с криками бежал мальчишка. С девочкой он поравнялся как раз за Ритиной спиной.
- Ну Юль, не обижайся ты! Я не имел ввиду, что ты глупая, я просто... – мальчик явно за что-то оправдывался, но девочка делала вид, что не обращает на него внимания.
- Юль, я ж правда не знаю, есть у нас в горах такие места или нет.
- А кто знает? – резко остановилась Юля. – У кого мне ещё спрашивать, если не у тебя?
Мальчишка, вытирая уголком футболки вспотевшее лицо, молчал.
- Никто, Юль, - наконец решился сказать мальчик, не глядя девочке в лицо. – Не бывает, чтобы погоду можно было у кого-то попросить. Не бывает и всё.
Видимо, разговор этот повторялся уже не в первый раз, потому что девочка молча развернулась и быстро зашагала вдоль берега, но на этот раз мальчишка за ней не пошёл. Он печально вздохнул, постоял немного, глядя ей вслед, и зашагал прочь с пляжа.
- Очень интересно, - услышала Рита у себя за спиной голос разбуженного напарника.
- Мы же в отпуске, - вздохнула Рита, видя, как загорелись у него глаза. Хотя и самой ей уже стало любопытно. Как там Ваня говорил? Профессиональная деформация личности, вот.
Юльку в спину подгонял тёплый морской ветер, и от этого она шла ещё быстрее, хотя, казалось бы, быстрее было уже некуда. Когда Юлька лет в пять узнала, что могла бы родиться и жить у моря, а не ездить туда на каникулы, она поначалу страшно обиделась на родителей. Подумать только, ведь она могла бы жить там, где зеленеют холмы, шумят волны, а ветер приносит соль и влагу, могла бы жить в Доме-на-горе, почти в замке, и все окрестные дети чуточку бы завидовали ей. А вместо этого – обычная городская квартира, никакого тебе моря, никаких гор, и до бабушки с дедушкой ужасно далеко, просто так в гости не приедешь. Обида, конечно, быстро прошла, ведь есть тысяча дел, которые можно делать вместо того, чтобы сидеть в углу и дуться на то, что уже никак не изменишь. Но через несколько лет, когда Юлька подросла, она, приезжая к морю, с удивлением обнаружила, что тамошние дети не понимают своего счастья – они завидуют ей, гостье из большого города, и все наперебой говорят, что уедут, когда вырастут. Там, мол, и перспективы, и возможности, и вообще. Юлька чесала в затылке, хмыкала над загадочным «и вообще» и в конце концов пришла к выводу, что, хоть она здесь и не родилась, главным патриотом маленького приморского городка после бабушки с дедушкой, как ни странно, оказалась именно она.
Вениамин Иванович, услыхав про это открытие, вздохнул, щёлкнул внучку по носу и ответил:
- Зато море знает твою любовь и отвечает тем же.
Юлька промолчала. Она вспомнила, как один рыбак на городской пристани сказал ей, что море никого не любит, потому что оно – всего лишь прорва воды, и поэтому с чего ему, рыбаку, любить море? Это работа, как и любая другая. Юлька тогда удивилась так, что даже забыла начать спорить. Она-то думала, что рыбаки обязательно должны быть влюблены в море. Когда тот рыбак сел в лодку и уплыл, Юлька долго сидела на пирсе и смотрела ему вслед.
- Неужели и я когда-нибудь стану так думать? – она ловила большими пальцами ног ровные тихие волны, пытаясь поддеть их, как краешек одеяла. Море не поддавалось, только окатывало стопы девочки тёплой водой и очень выразительно молчало.
Тогда Юлька решила, что нужно успеть прорасти в этом месте так, чтобы потом никакой возраст не смог убить в ней море, сделав его «всего лишь прорвой воды». Девочка излазила все окрестные холмы, вдоль и поперёк исходила всё побережье, выучила каждый камень у берега и каждое дерево на в меру крутых склонах. Это было её царство, её место и её вечность.
И теперь ей нужно было понять, где же в этой вечности искать помощь.
Юлька страшно не любила незавершённых дел: ей казалось, что, стоит бросить какую-нибудь затею – не обязательно большую, достаточно недочитанной книги - на середине, как она тут же повисает камнем у неё на шее. Море же камней не жалует – или, наоборот, очень любит, потому и тянет поглубже в свои объятия? В любом случае, перед отъездом к бабушке с дедушкой Юлька старалась доделать все свои, пусть ещё смешные и детские, но всё же дела, чтобы на целое лето стать свободной и лёгкой, как пёрышко, и чтобы море могло качать её на волнах сколько угодно.
Во всех книжках сказок пишут, что в горах обязательно обитают духи, охраняющие округу. Юлька проверила уже все известные ей тропинки и все гроты, побывала на всех вершинах, благо, здешние горы были скорее холмами, и сделать это было совсем не трудно, но ни одного духа так и не встретила. Тогда девочка решила попытать счастья, расспросив приятелей-мальчишек – кто же может лучше знать окрестности, чем живущие здесь мальчишки? Но даже Ярик, её последняя надежда, отказался ей помогать. Не бывает, мол, чтобы погоду можно было у кого-то попросить. А ещё хвастался, что видел в горах привидения. Наврал он всё, вот что. Но Юльку не утешило даже это, хотя пару лет назад она страшно завидовала Ярику с его рассказами про горных духов. Этих духов, хвастался приятель, можно встретить только зимой, так что сейчас даже и искать бессмысленно. Ох, как просила Юлька родителей отправить её к бабушке зимой! Но родители были непреклонны, и поездка так и не состоялась.
Но теперь всё это не имело никакого смысла. Духов не было, волшебного места тоже, и к кому теперь идти за помощью, непонятно. Юльке было страшно обидно от того, что дедушка, кажется, так и останется без своего алого заката...
На песок перед девочкой села маленькая серо-коричневая птичка, похожая на воробья. Птичка громко верещала и нетерпеливо перепрыгивала с места на место.
- Здравствуй, маленький, – обратилась к птичке Юлька. – Может, хоть ты знаешь, где здесь можно найти духов погоды или что-то вроде того?
Птичка заверещала ещё громче и отлетела на несколько шагов. Девочка отвернулась, решив, что и здесь ответа не найдёт, но птичка нетерпеливо чирикала, как будто зазывая Юльку с собой, и перелетала всё дальше и дальше. Юлька проследила траекторию и поняла, что ей пытаются указать на дорогу в сторону предгорий.
- Что ж, попытка не пытка, - подбодрила себя девочка, поднимаясь и отряхивая песок с шортов. – Да иду я, уже иду!
В день спектакля Юлька бегала как сумасшедшая.
Она носила реквизит, помогала оформлять сцену, носилась по городу, выкрикивая приглашение посмотреть «удивительный и неповторимый театральный эксперимент, такого вы ещё не видели»... Она всё время была чем-то занята и очень старалась, чтобы ни одной свободной минутки у неё не оставалось. Чтобы не было времени сомневаться, не привиделся ли ей разговор с приветливой рыжей девушкой. Птичка привела её почти на самую вершину горы, на маленькую полянку, обрывающуюся утёсом с видом на море. А у обрыва, свесив ноги, сидела рыжая девушка с синей шалью на плечах. Она спросила, зачем Юлька ищет горных духов, и девочка рассказала ей всё как есть – и про дедушку, и про спектакль, и про клубничный сок, и про то, как никто не принимал её всерьёз. Девушка, на плечо которой запрыгнула та самая птичка, что привела сюда Юльку, сказала, что она, пожалуй, знает один способ, и постарается всё устроить. Они договорились, что спектакль состоится через неделю, и Юлька, не зная, что ещё можно сказать горному духу, так жизнерадостно болтающему ногами над пропастью, попрощалась и побрела обратно вниз.
Как ни странно, деда уговаривать не пришлось.
Он поверил Юльке сразу, как только она сказала, что нужный закат будет через неделю. Она, правда, так и не решилась признаться, что даже горный дух не был уверен, что сможет его устроить... Поэтому в день спектакля девочка носилась туда-сюда, не давая себе передышки, и то и дело твердила про себя: «Всё будет хорошо, всё будет хорошо, оно просто обязано быть!»
Зрителей, как ни странно, пришло довольно много. Меньше, чем ей представлялось, но всё-таки много. Все расселись по скамейкам, и в назначенное время, уже совсем под вечер, на сцену вышел дедушка как режиссёр и идейный вдохновитель и объявил о начале спектакля. Юлька видела счастливую улыбку на его лице и всё крепче сжимала скрещенные пальцы. «Ну пожалуйста, - думала она. – Ну пожалуйста, пусть всё получится!»
- Пожалуйста, пусть всё получится, - шептала Рита, дрожащими руками наливая холодный, только что из холодильника, клубничный сок в высокий стеклянный стакан.
Когда она позвонила шефу со своей странной просьбой, тот только посмеялся. Рите пришлось вспомнить всё, что она знала о молодости шефа и о его «полевых» геройствах, чтобы доказать, что то нарушение всех правил, о котором она его просит – не так уж и ужасно, ведь он сам когда-то делал точно так же. Филинов помолчал немного, очевидно, вспоминая старые добрые времена, а потом сказал то, чего от него не ожидала даже отлично знавшая шефа Рита, не единожды дремавшая под рассказы о его подвигах.
- Ладно уж, ждите меня дня через три, неумехи, - неожиданно задорно заявил он. – Устрою вам мастер-класс.
И он действительно приехал. Рита даже не узнала его на вокзале – без своего большого кресла Пётр Ильич не казался таким уж огромным и грузным, и она вдруг поверила, что да, он вполне способен научить её чему-то, чего она ещё не умеет. Шеф тепло улыбнулся им, сунул Ваньке чемодан, а Риту подхватил на руки и закружил, заставив её окончательно перестать понимать что-либо вообще.
- Спасибо, что вытащили, ребята, - шеф шёл к гостинице с широченной улыбкой на лице. – Давненько я на море не был. Заработался.
«А не летал ещё дольше», - поняла Рита, хотя об этом Филинов умолчал. – «Тогда всё ясно».
Как ни странно, теорию про клубничный сок шеф опровергать не стал.
- Ну да, нужно опрокинуть стакан сока, - согласился он. – Какая вам попалась славная девочка, может, её тоже к нам?
На укоризненные взгляды напарников шеф только расхохотался.
- Да ладно, ладно, уже и пошутить нельзя. В общем, да, сок нужен обязательно. Не знаю, как именно он действует, но что действует – это факт, сам проверял.
Рита почти услышала довольное совиное: «Ух-у!».
Сразу по приезду шеф куда-то слетал, наотрез отказавшись от сопровождения, а, прилетев, сказал, что всё в порядке, и всё оставшееся до спектакля время только и делал, что купался, загорал, а по ночам охотился. В его комнате на бельевой верёвке красовалась гирлянда мышиных тушек, подвешенных за хвостики... Зачем они ему нужны, оставалось загадкой.
- Неужели домой повезёт? – шёпотом ужасалась Рита, но Ваня возражал, что перед отъездом он наверняка их просто выбросит. Хотя полной уверенности в его голове не было.
За два часа до начала спектакля Пётр Ильич и Ваня улетели что-то там устраивать, а Рите оставили «самое важное задание» - в назначенное время опрокинуть на стол, специально для этого передвинутый под открытое окно, стакан с клубничным соком. Рита напряжённо всматривалась в циферблат часов, боясь пропустить назначенное время. И вот наконец осталось пять секунд, три, две, одна...
Рита, зажмурившись, легонько стукнула по стенке стакана.
Юлька во все глаза смотрела на разгорающийся по всему небу волшебный розовый закат. Она боялась, до последней секунды боялась, что ничего не будет, и что дедушка больше никогда ей не поверит. Но вон он, закат, а вот и дедушка, произносящий свой финальный монолог о том, что чудеса существуют на свете, нужно только очень захотеть... А в закатном небе над морем кружит тот самый маленький жаворонок, который помог Юльке – дедушка по описанию сказал ей, что это была за птица – а рядом с ним ласточка и, почему-то, большой толстый филин. Филин казался неуклюжим, но очень довольным собой, а жаворонок и ласточка подлетели ближе и стали кружить над самой Юлькиной головой, вереща. А потом ласточка села Юльке на плечо и осторожно потёрлась головой девочке о щёку, а жаворонок добрался до самой сцены, сел на краешек и затянул невероятно красивую трель. Все так и замерли, а когда он замолчал, разразились бешеными аплодисментами.
Таким счастливым Юлька дедушку ещё не видела. Она прибежала к нему, когда он слезал со сцены, а он подхватил её и закружил, молча уткнувшись в её макушку, и девочка почувствовала, что ей на голову что-то закапало, хотя дождя не было и в помине.
- Ну что, Ласточкина, - довольный шеф стоял на вершине горы, откуда алый закат было видно далеко-далеко, и казалось, будто от полыхает над всем миром сразу. – Может, оставить вас с Иваном здесь, будете чудеса погодные вершить, а? Всё лучше, чем в городе.
- А почему бы и нет? – неожиданно не только для шефа, но и для самой себя отозвалась Рита, не в силах оторвать глаза от пылающего моря. – Только и вы с нами, Пётр Ильич. Снова ночные полёты, море, а?
- Почему бы и нет? – задумчиво отозвался шеф. - Очень может быть.