Расскажи мне о море

Автор: Варья

«Он расскажет детям о мире, сердце его произведет новый закон», - гласила последняя строка летописи. Дальше, как ни старался Джек найти хоть полсловечка, все листы оказались пустыми. Юноша с сожалением поставил спасённый от пыли фолиант обратно на полку и прикрыл стеклянную дверцу.

Интересно, чем там всё закончилось?

Пришёл этот Спаситель или так и прождали его до конца времён? И почему перестали писать летопись? Надо будет поискать, может, отыщется какая-нибудь вторая часть или более полная версия. Особенно Джеку всегда весело было находить версии одних и тех же летописей от разных летописцев. Одна - самая смешная из всех, что он видел - была переписана четыреста два раза, и в каждой новой редакции обязательно поливался грязью герой или правитель, который восхвалялся в предыдущей, ну а превозносили, разумеется, нового. Когда учитель засадил Джека читать эту показательную историю, мальчишка думал, что это такое специально наказание - читать занудную летопись четыреста раз и искать отличия. В итоге он недели две практически не спал - оторваться было невозможно. Да, одно и то же, но как хитро выворачивались горе-литераторы, чтобы вроде бы и не исказить совсем уж факты, но при этом добиться нужного эффекта. Любо-дорого посмотреть.

Джек вообще любил добротно сложенные истории. Чтобы не притянуто за уши, а верилось. Чтобы всё от начала и до конца - продумано, как будто прожито, как будто было на самом деле...И не очень важно при этом, правда или нет. Вкусно же, ну просто пальчики оближешь.

Впрочем, баловаться выдуманными историями учитель не очень-то позволял. В рамках изучения общеспециальных предметов, которые входили в программу всех кафедр - пожалуйста, изучай, деточка, главное не лопни. Знаю, что любишь, знаю. Но про свою, узкую и довольно редкую специализацию забывать не моги. Вымысел, пусть даже и частичный, приукрашения всякие хороши до поры до времени. А тебе нужно знать, как всё бывает на самом деле. Так что читай, детка, личные дела.

Детка и читала. И ей было крайне интересно, какой болван их составлял. Ясное дело, что при таком количестве людей и их судеб времени на художественную обработку мало, но...Ну вот опять, ну что это такое, а?

«Жак Делюр, француз, родной язык французский, родители юристы. Родился тогда-то, ходил в детский сад туда-то, закончил школу там-то, поступил в университет такой-то, зла не совершал, мелкие пакости («Ну хоть это мог бы написать, любопытно же!»), любимое занятие - строить планы на жизнь. Выполнять пока не получается».

Что это? Нельзя было ну хоть про характер написать, привычки там, что хорошего сделал? А так биография - четыре строчки. Понятно, что не очень-то он сам по себе интересный, но это же не повод совсем человека обесцвечивать. Руки оторвать надо этому архивариусу. В идеале - по самые пятки.

Джек фыркнул, перелистнул страницу и стал читать следующую судьбу, какого-то военного моряка, уже интереснее, но всё равно - сухие факты, никакой фантазии. Юноша за время учёбы прочитал уже не один десяток томов аналогичного содержания и начинал опасаться, что дело не совсем в бедной фантазии архивариуса. Вернее, совсем не в ней. Да, про внутренний мир и иже с ним ни в одной биографии ничего не написано, и это большое упущение. Да, написано сухо и неинтересно. Но ведь и фактов примечательных на сотню биографий - хорошо если десяток. В основном "родился-учился-женился" и далее по списку.

Нет, всё-таки зря мама говорила, что нужно было идти учиться на кафедру литературных муз, мол, такая хлебная профессия, и известным стать - раз плюнуть, вон Пегас как хорошо живёт, аж завидно. Джеку не было завидно ни капельки, с того самого дня, как он впервые увидел знаменитого вдохновителя поэтов: глаза старика, которому ничего не интересно, существа, уставшего от всех и всего. И какое-то равнодушие, чтоли. Знаменитость, ага. Дёргают кому не лень каждую секунду...Нет уж. Мы как-нибудь сами, без популярной кафедры обойдёмся.

Джек в очередной раз порадовался выбранной профессии, вспомнил учителя, мастера курса, и домашнее задание на завтра - написать пример интересной судьбы. Собственно, он за этим и рылся в архиве - искал вдохновение. Ох, хорошо что учитель не слышит его мысли, не то обязательно поддел бы, мол, муза ищет вдохновение, курам на смех.

- Юноша, а что это вы тут делаете? - раздалось над головой Джека раскатистым учительским басом. - Может быть, ваше домашнее задание уже готово и я могу его проверить?

Юный муз не заметил, как, погружённый в раздумья, выбрел из здания архива и теперь бродил туда-сюда по лужайке университетского городка, периодически рискуя наступить на любимые учительские флоксы. Розовые.В зелёный горошек. Учительствующий муз давно забросил практику и теперь применял свои знания в ботанике. Вдохновлённые им цветы то вырастали до чудовищных размеров, то самопроизвольно начинали менять цвет, а один, самый удачный по мнению учителя, опыт превратил обычный лопух в знаменитого на всю округу скрипача. И псевдоним он себе взял "Мистер Ло". Такой очаровашка, сил нет смотреть. Так и тянет рыдать от смеха...

- Я? Я...эээ...искал...подходящую судьбу для одного эксперимента...в архиве...теперь вот обдумываю... - самое главное не сказать про вдохновение, с остальным выкрутимся как-нибудь.

- Похвально, Джейкоб. Нашли?

- Да, - брякнул Джек. Нет чтобы сказать, что ещё не решил...Вот балда!

- И как зовут человека, про которого вы расскажете нам завтра на уроке?

- Жак Делюр.

Ну и кто его за язык тянул, кто, а?!

«Вот и молодец, - усмехнулся про себя учитель, кивнул ученику и степенно направился в архив. - Посмотрим, что у тебя из этого получится». Нужно же как-то вдохновлять учеников на великие свершения. В том числе и пинками, а что делать.

Что делать, было непонятно совершенно.

Эксперимент он собрался проводить, умница. Осталось только придумать, какой. Ну что может быть экспериментального в подобной работе? В скучной, почти архивной работе с человеческими судьбами, уже свершившимися и ещё не успевшими...Скучными...не успевшими...Родился-учился... «Мечтает...выполнять пока не получается..." Ну точно же! А что, вполне себе эксперимент. Кафедра литературных муз, говорите? Мы ещё посмотрим, кто круче.

Надо пойти в архиве посмотреть, где его найти, Жака этого.

На тетрадный лист ложились ровные строчки, которым не было конца.

Родителей и преподавателей это изрядно беспокоило - строчки не содержали в себе ни единой формулы, хотя должны бы. Ведь, по идее, записи будущего инженера должны представлять собой расчёты, названия механизмов, их чертежи и прочие подобные, безусловно, очень важные вещи. Но увы и ах, в записях Жака фигурировало по большей части море, иногда горы, иногда далёкие незнакомые города...и ни единой формулы. Даже полшестерёнки там было не откопать, хотя, честное слово, сам Жак иногда очень об этом жалел. Ведь всё было бы куда понятней, если бы он и правда любил свою будущую профессию. И ему, и преподавателям, и особенно родителям было бы куда легче.

Было бы.

И куда от этого прикажете деваться? Куда деваться от собственного «светлого» инженерного будущего, при мысли о котором тебя тошнит?

Жак утешался тем, что одну за другой исписывал тетради мечтами о морях, тёплых ветрах и дельфиньих силуэтах у горизонта.

Вот все же люди как люди, все друзья думают только о том, в какую контору устроятся, когда закончат университет, как бы им подзаработать денег и сводить хорошенькую девочку в кино. В общем, живут реальной жизнью...А ему...Скучно ему так. Экзамены, контора, девочка какая-нибудь неглупая, потом твой пятидесятый день рождения, на котором произносятся речи о том, как ты честно трудился всю жизнь, не увидев, по сути, ничего, кроме осточертевшей конторы...и всё? А как же море? Как же киты, которых ещё никто толком не изучил, как же всё это далёкое и манящее без него?

- Вот именно — никак им без тебя не получится, - перед Жаком прямо на столе, улыбаясь, сидел конопатый русоволосый мальчишка и болтал ногами.

Вопрос: «Как он узнал, о чём я думаю?!» был написан у Жака на лбу настолько крупно, что Джек решил облегчить парню жизнь.

- Не удивляйся, ты просто спишь. Заснул над писаниной и тебе снюсь я. И я каким-то волшебным образом — во сне же не важно, каким именно — знаю, как тебе быть. Веришь?

Нужно быть убедительным, очень-очень уверенным и убедительным. Чтобы он ни за что не догадался, что до сегодняшнего дня юный муз ни разу не применял свои умения на настоящих человеческих судьбах...И что он совершенно не уверен, что у него получится.

- Верю, - сам себе удивился Жак, и ему на секунду показалось, что нарисованный на краях тетради дельфин помахал ему хвостом. - А что, по-твоему, я должен сделать?

- Ну смотри, есть у меня одна идейка...

Жак «проспал» почти до вечера. За это время ему стало страшно так, как, наверное, никогда ещё не было. И так же интересно. Даже больше. Трудно поверить, что то, о чём ты столько времени мечтал, но не верил всерьёз, что когда-нибудь сможешь совершить, оказывается, на самом деле так просто. Нужно всего лишь бросить всё, что было привычно, раз и навсегда рассориться с родителями («Это же неприлично!» - скажет мама, «А как же аспирантура?» - добавит отец. «Ты же взрослый, разумный человек, что за мальчишество?») и уйти куда глаза глядят...Жаку завтра исполняется восемнадцать лет — самое время, чтобы перевернуть мир. Для начала — хотя бы свой собственный.

- Ты понимаешь, что будет очень трудно? - вкрадчиво уточнил Джек. Они весь день проговорили о страхах, о родителях, о том, что будет, если ничего не получится...Жак кусал губы, нервно мял себе пальцы, ходил кругами по комнате. Иногда очень трудно принять то, что ты на самом деле давно уже решил. Признаться себе, что решил. Что у тебя всё получится. Муз совсем не хотел начинать разговор с начала, но не спросить не мог.

- Да, - неожиданно спокойно улыбнулся почти восемнадцатилетний ребёнок. - Мне, наверное, пора просыпаться, да?

За, к счастью, запертой дверью послышались шаги, потом настойчивый стук.

- Жак, сынок, приходи ужинать!

- Иду, мам! - по привычке откликнулся Жак, рефлекторно цапнув со стола тетрадь и кинув её в ящик. Мамины каблучки простучали в обратную сторону и затихли в недрах дома. - Погоди, если мама — не во сне, то ты...

Вообще-то это строго-настрого запрещается и учитель, если узнает, точно оттаскает за уши и засадит на неделю в архив...Но ведь ему никто не скажет, правда?

- Нет, - Джеку отчаянно нравился смелый мальчик, умеющий так заразительно мечтать. Сам бы с ним отправился, честное слово...А что, это мысль... - Я тоже не во сне.

- Я так и знал! - торжественно прошептал Жак и гордо заявил. - Ты — добрый фей!

Джек расхохотался так, что аж стены затряслись. Вот уж чего не ожидал! А что, надо бы предложить открыть в Университете кафедру добрых феев. Он даже, пожалуй, взялся бы её возглавить. Была бы самая весёлая кафедра, уж будьте уверены...

- Нет, я скорее муз, - отсмеявшись, выдохнул Джек.

Как ни странно, учитель остался доволен домашним заданием.

- Отличное исследование, Джейкоб, - за школьным окном кружились ласточки, и, если не выглядывать, казалось, что там — высокое горное небо и, далеко внизу, море. - Ставлю высший балл. И хочу открыть вам маленький секрет.

Была у мастера курса очаровательная маленькая привычка — прищуривать глаза и делать голос нейтральным настолько, что невозможно угадать, скажет он сейчас гадость или что-нибудь хорошее. Каждый раз до последнего сердце замирает...

- Вы ещё очень много услышите о вашем...хм...подопечном. Только фамилия у него будет другая. С родителями ведь он, знаете ли, так и не помирится. Так что, когда будете искать, не тратьте время зря — сразу ищите Жака Кусто. Будет интересно, мальчик мой, я вас уверяю.