О пользе смеха

Автор: Варья

- Да-с, Ваше Величество. Нет-с, Ваше Величество, будет исполнено-с, Ваше Величество. Нет, даже лучше «Ваше-с Величество-с», - раздалось гнусавым голосом из-за трона, и на губах короля невольно заиграла усмешка, которую он вроде бы и хотел, но не очень старался скрыть.

Канцлер скрипнул зубами.

Опять.

Как же он его ненавидит, как же ему хочется придушить этого наглого, этого вездесущего, этого пройдоху шута! Это же решительно невозможно: стоит неудачно пройти по коридору, споткнувшись или почесав в затылке, будучи уверенным, что тебя никто не видит, и на тебе - через полчаса на дверях тронного зала уже красуется карикатура на хорошо знакомую тебе фигуру, недотёписто ловящую улетевший в сторону башмак. Что самое обидное - даже не подписывает, зараза. И так все узнают.

К счастью, доклад был уже закончен, король кивнул, отпуская канцлера, и, как только тот вышел за порог кабинета, Его-с Величество-с требовательно глянул через плечо.

- Ну  что, доволен? Совсем испортил бедному Карлу настроение. Он, говорят, даже аппетит потерял, всё думает, как бы тебе насолить.

- Когда он уже придумает-то? - мечтательно протянул облокотившийся о королевское кресло - как положено, с высокой спинкой - с обратной стороны мужчина. Даже сам Его Величество, души не чаявший в своём  шуте, затруднялся определить его возраст, а на прямые вопросы шут, как и положено шуту, самым наглым образом отшучивался в духе: «Да что вы, ваш-ство, столько не живут». Король пожимал плечами и со временем перестал заострять внимание на том интересном факте, что иногда Кантор кажется мужчиной в возрасте, даже седина то и дело поблескивает в русых кудрях, а иногда даже шестнадцати не дашь. Конечно, можно было свалить всё на освещение, усталость и тому подобное, но...Его Величество предпочитал не лезть в душу единственному человеку, который позволял себе ему, Величеству, дерзить. Такими людьми разбрасываться - слишком большая роскошь даже для короля.

А вот канцлеру Карлу было крайне интересно всё, что касается этого выскочки, этого отвратительно воспитанного мальчишки, этого...С самого первого дня канцлер поставил на уши всех шпионов и поверенных, заставив их перерыть собственное и все соседние королевства в буквальном смысле носом в поисках ответа на один-единственный вопрос: ОТКУДА ВЗЯЛСЯ НА КАНЦЛЕРОВУ ГОЛОВУ ЭТОТ ПРИДУРОК?! Но ни родни, ни друзей, ни даже тёзок у загадочного шута во всей округе не обнаружилось: нет такого, не было и не будет, не проходил, не привлекался. Нет его. Не существует. Точка. Однажды на пиру канцлер от злости даже швырнул в шута яблоком, про себя надеясь, что на самом деле мерзкий выскочка ему просто мерещится. Ну не только ему, ладно, массовая галлюцинация, да что угодно, только б его не было...Но «выскочка» мало того что был, он оказался ещё и ловкачом, поймав злополучное яблоко на лету и смачно откусив от него здоровенный кусок, пристально глядя канцлеру в глаза. И что-то такое привиделось Карлу в этих вроде бы очень спокойных глазах...Что-то огромное, усталое и сильное. Канцлер решил затаиться и попытаться поймать шута на горячем - ведь однажды он обязательно натворит что-нибудь такое,  что даже Его Величество  не сможет ему простить.

Время шло, все обитатели замка, от короля и его дочерей до стражников и даже собак привязались к странному человеку, умеющему ходить бесшумно, делать сальто,  не отрываясь от чтения, вставлять язвительные ремарки даже в разговоры государственной важности, дружить с кухонными кошками и ни в грош не ставить капризы даже самых капризных принцесс. Господин Карл, как ни старался, не мог поймать шута на чём-нибудь более странном, чем обычно, если таковое вообще существовало на свете, в чём лично господин канцлер уже начинал сомневаться. Хотя, как это ни смешно звучит, чем больше канцлер наблюдал за реакцией обитателей замка на этого странного человека, его слова и выходки, тем больше приходил к выводу, что жизнь в замке стала...спокойнее. Легче, чтоли. Когда Кантор язвит, выпрыгивает неожиданно из-за угла, выпускает в покоях принцесс летучих мышей...сначала, конечно, жертва подскакивает от неожиданности, визжит ("Ай-что-это-за-гадость-уберите-её-немедленноооооооооооооо!"), но потом, поняв, что это снова «господин шут шутить изволит», начинает улыбаться, а то и хохотать вместе с виновником происшествия. Незаметно, неуловимо проще и добрее...Но это не повод делать основным объектом своих идиотских шуточек его, господина Канцлера, *великого и ужасного* строгого, но справедливого, верного помощника Его Величества. Так-то.

Так бы, наверное, и сломал голову господин Карл, выдумывая, на чём бы подловить назойливого шута, совсем свихнулся бы, бедняжка...Но Мироздание любит пошутить, куда там нашему Кантору.

У короля, как водится, было две дочери - одна красивая, другая умная. И нечего смеяться, бедному Величеству было ну совершенно не до смеха. Иногда король даже  не понимал, что делать и куда прятаться: младшая принцесса Белла - красивая - капризничала просто потому, что всё остальное у неё либо не получалось, либо было ниже её достоинства. Старшая - умная - Элен была даже слишком умной и прекрасно понимала, что если как следует, качественно, так сказать, закатить скандал, то, хоть она и не красавица, даже самый привередливый принц будет её, только бы замолчала. А уж когда коса находила на камень и интересы принцесс сходились на одном конкретно взятом принце или другой какой-нибудь неделимой субстанции...Его Величество сначала пытался волевым решением разрубать гордиев узел. Поняв, что результат разрубания больше похож на конец света в отдельно взятой местности, с очень натуральными завываниями урагана и обрушением всего, что может обрушиться, король менял тактику - обещал одной из дочерей, обычно Элен, надеясь на её рассудительность, что-нибудь равноценное. Как правило, и этот манёвр не срабатывал, и несчастный отец использовал последнее, самое действенное средство, применять которое не позволял себе даже во внешней политике, не говоря уже о внутренней: запирался в своём кабинете и ждал, пока дочурки всё решат между собой сами...
    В общем, королевские дочки, хоть и были уже вполне подходящего для замужества возраста, всё ещё пребывали под крылом заботливого папеньки, создавая бесчисленное множество проблем служанкам и столько же поводов для веселья Кантору. К гостиной, соединяющей спальни Их Высочеств, примыкала большая крытая галерея, больше похожая на длинный широкий балкон. В хорошую погоду девушки прогуливались там с белыми кружевными зонтиками, принимая солнечные ванны, и это было самое любимое время для всех обитателей замка, включая Его Величество, ведь в эти и только в эти драгоценные минуты в замке было ТИХО.
   В один из как раз таких погожих солнечных дней, когда принцессы, иногда перебрасываясь парой-другой слов, в лёгких ярких платьях прогуливались по балюстраде, прямо над ними вдруг нависла огромная, судя по тени, туча. Дальнейшие события могли бы сложиться совсем иначе, если бы вышеозначенная туча не налетела в какие-то доли секунды и не гаркнула, правда, очень жизнерадостно и дружелюбно:
- Добрый день! - глядя на девушек большими, честными зелёными глазами.
Вероятно, принцессы помалохольнее просто упали бы в обморок и сквозь прищуренные веки ожидали бы прибытия спасителей, желательно повыше и посимпатичнее, но Белла и Элен, натренированные долгими годами жизни друг с другом, ту же подняли крик, отмахиваясь от незваного гостя острыми зонтиками, и, пятясь, скрылись в гостиной. Крик при этом не прекращался ни на секунду. Первым на звук прибежал Кантор, благо он как раз был занят покраской ручки гостиной принцесс очень красивой фиолетовой краской. Надо будет их позвать сразу, чтоли, а то высохнет и вся затея пропадёт. Жалко будет.
Но высохнуть ручка не успела - за неё схватилась принцесса Бэлла, с визгом выбегая из гостиной в коридор, оставив на шедевре живописи отпечаток своей прекрасной руки. Второе Высочество пролетело мимо шута с не меньшей резвостью, и Кантору стало любопытно - что же они там такого увидали. Шут выглянул на балкон...и нос к носу столкнулся с очень, ну просто оооочень озадаченным драконом.

Таких озадаченных драконов королевский шут не видел ни разу в жизни, даже если учесть, что не видел вообще никаких. Между прочим, морда у ящера вполне симпатичная, интеллигентная даже, и чего они так раскричались, Высочества эти?

- Добрый день, - между тем повторил попытку дракон. – Разрешите представиться: меня зовут Мыр.

Кантор по привычке отвесил поклон, чиркнув по полу несуществующим пером несуществующей шляпы…Обругал себя дураком, выпрямился и просто улыбнулся.

- Кантор. Извини, совсем с этими людьми озверел. Очень приятно познакомиться!

Чтобы не прибежала стража и не мешала спокойно разговаривать, Кантор с Мыром немножко пошумели. Попрыгали (прыгающий дракон произвёл на Кантора неизгладимое впечатление), покричали и  снесли кусок перил. После чего Кантор прерывающимся голосом прокричал под балкон: «Я остановлю его! Не вмешивайтесь!» - подавив порыв картинно стукнуть себя кулаком в грудь для пущей убедительности - и, довольный, прислонился к стене.

- Ну и как тебя угораздило? – этот вопрос шут и дракон задали друг другу одновременно. И оба замолчали, делая вид, что первым отвечать должен другой.

Мыр был вежливый и в гостях, так что…

История его оказалась довольно короткой: незаметно для себя он оказался самым последним драконом в округе. Все куда-то подевались – то ли переехали, то ли и вовсе вымерли со скуки. И Мыр остался один. Сначала он думал, что прекрасно справится и сам, а потом, может быть, найдётся всё-таки кто-нибудь из родственников ну или хотя бы принцесса какая-нибудь симпатичная, не зря же все так упорно спасают принцесс от драконов, наверное, есть в них, принцессах этих, что-нибудь для драконов очень хорошее. *Витаминчики там, микроэлементы* Но время шло, уже даже и рыцари перевелись,  стало Мыру совсем тоскливо и он решил сам пойти и познакомиться с какой-нибудь принцессой. Вдруг повезёт и окажется, что принцессы и правда очень хорошие и не прочь приходить иногда с ним, Мыром, поболтать, чтобы ему не было так одиноко. Собственно, именно так он и оказался на этом самом балконе в совершенно дурацкой ситуации.

- А ещё, - доверительно прошелестел дракон, - я и не думал, что принцессы такие страшные, острые и громкие. Неужели они все такие?

Смеяться было нельзя. Ну никак. Ведь если Кантор сейчас расхохочется, стражники, спрятавшиеся под балконом, поймут, что не так уж тут и опасно, и прибегут блистать героизмом. Поговорить не дадут. Только родича встретил… 

- Нет, не все, - поборол приступ хохота, молодец. – Только некоторые.

- То есть бывают добрые принцессы?

-Конечно, а не принцессы бывают добрые ещё чаще, - серьёзно ответил Кантор.

- Это хорошо, - с облегчением вздохнул дракон. - Ну а ты? Ты ведь из наших, я не ошибся?

И как это Кантор не подумал, что дракон дракона разглядит в каком угодно виде, и шутовские замашки, так хорошо маскирующие его от людей,  в этом случае не сработают…Хотя. Чего уж там, ведь и сам давно хотел хоть с кем-нибудь поговорить по-настоящему. Вот тебе, пожалуйста, отличный шанс.

- Да, из наших. Только я уже очень давно перестал быть драконом.

- Почему? – Мыр аж вздрогнул от этого «перестал быть». – Разве так бывает?

Тень от замковой стены была глубокой, день – ярким и тёплым, по случаю появления дракона ни одна живая душа не смела даже подумать о том, чтобы выйти на балкон…Можно говорить как есть.

- Бывает, - тихий голос, совсем человечий, но всё же. Не узнать невозможно. Если знаешь, что узнавать. – Я тоже остался один, как ты. Наверное, где-то очень далеко были другие драконы, но ни они обо мне не знали, ни я о них. Мне было очень грустно и я подружился – случайно, это очень долгая история, как-нибудь потом расскажу – с человеческими детьми. Я очень привязался к ним, да и они, кажется, тоже меня полюбили. Только чем старше они становились, тем реже приходили, а я очень, очень скучал…Мне так хотелось и самому уметь приходить к ним, помогать, а не сидеть бесполезно и ждать, когда кто-нибудь придёт…

Мне так сильно этого хотелось, что однажды я проснулся…без хвоста. Без чешуи. С короткой шеей и крошеными зубами. И с волосами, представляешь?

Мыр не представлял, но ему стало не по себе и он, чтобы убедиться, что он-то по-прежнему дракон, ухватил себя за кончик хвоста.

- Так я жил долго и очень счастливо, пока мои любимые люди не состарились и не ушли. А я оставался таким же, каким был, не старел и почти не менялся, только седые волосы время от времени прибавлялись. Нелегко живётся людям, скажу тебе, столько себе проблем выдумывать, чтобы героически их решать, мне просто воображения не хватало…Наверное, именно поэтому вскоре я переехал на другой край света, где снова можно было говорить, что мне едва за двадцать человеческих лет, и стал писателем.

- Писателем?  - восхитился Мыр. Красивое очень слово. – А это как?

- Это…Это когда ты придумываешь истории, которых не было, или рассказываешь, слегка поменяв, те, которые были. Но обязательно – настоящие.

- То есть ты придумываешь легенды? – огромные зелёные глаза стали совсем уж невыносимо изумрудными. Ещё бы, не каждый день встретишь мало того, что родича, так ещё и такого, который умеет создавать легенды. Драконы, как известно, большие ценители легенд и сказок, у них очень хорошая память и помнят они очень много. А ещё они чрезвычайно привередливы. Подсунешь ненастоящее – можешь и без головы остаться…

Кантор, расслабившись, стал окончательно похож на мальчишку, наверное, того самого, который проснулся однажды утром в огромной пустой пещере и обнаружил, что мечта его сбылась – он больше не дракон. И глаза стали точь-в-точь такого же цвета, как у Мыра – пронзительно зелёные. От людей этот цвет приходилось прятать, он им кажется странным и подозрительным, поэтому у королевского шута Кантора глаза были светлые, серо-зелёные. И возраста он…неопределённого. Так проще.

- Знаешь, оказалось, что, когда люди признают, что ты хороший писатель, приходится соблюдать приличия, быть солидным уважаемым человеком и всё такое. И если ты вдруг, увидев кого-то на улице, очень захочешь сказать этому кому-то, что сегодня очень глубокое небо и что, если придти к такому-то времени в такое-то место, там будет чудесный спектакль…Тебя, уважаемого и серьёзного, известного писателя, не воспринимают всерьёз. Думают, ты опять что-то придумал. Да и вообще, негоже уважаемым людям болтать глупости на улице, прохожих отвлекать. Неприлично это.

- А неприлично – это как? – снова не понял Мыр. Он почти никогда не разговаривал с людьми и мало знал..кхм…специфических терминов.

- Ну это…это то, что нельзя делать, потому что все так решили. А почему решили, они, как правило, и сами не знают. Вот так-то.

- Так тебе тут плохо, да? – сочувственно прошелестел дракон, аккуратно прикасаясь носом к человеческой макушке. Надо же, даже пахнет по-драконьи. Удивительно, что никто не чует.

- Ну что ты, - улыбнулся Кантор, поглаживая чешуйки на драконьей морде. – Я нашёл то, что мне было нужно: чтобы люди улыбались. Знаешь, когда они улыбаются, им можно простить все их предрассудки, все глупости и даже то, что они не умеют летать.  Сразу такая тёплая волна, как когда бабочка садится на нос. Теперь я тут – представляешь – шут. Смешу короля, подшучиваю над его дочками, кормлю кошек, с ними почти как дома. А ещё, - Кантор довольно улыбнулся, и даже седина из его волос пропала, как не было, - мне нравится, когда они постепенно, очень медленно становятся добрее. Оттаивают, чтоли.

На фоне высокого неба силуэт удаляющегося дракона был очень красивым и чётким, Кантор даже на секунду пожалел, что больше так не умеет. Но тут же вспомнил, что Мыр обещал его покатать, и утешился. Тем более что из дверей гостиной как раз высунулся королевский нос.

- Браво, ваш-ство! – тут же расхохотался Кантор. Не на показ, нет,  совершенно искренне. Ему было смешно и светло от этого замка и этих людей. И ему очень хотелось, чтобы и им было так же. – Король должен первым вставать на защиту своего замка! Хоть бы и после того, как враг уже улетел.

Его Величество смущённо улыбнулся, посмотрел вслед дракону, молча развернулся и с гордо поднятой головой вышел из гостиной. Интересно, краска на ручке уже успела высохнуть?..

Когда шпион, приставленный к Кантору, принёс какой-то очень важный доклад, в котором, как он утверждал, наконец-то была раскрыта личность таинственного шута, канцлер только что не подпрыгивал от нетерпения. Получив несколько исписанных мелким почерком листов, господин Карл заперся в своём кабинете, чтобы насладиться победой. Наконец-то можно будет избавиться от этого назойливого, этого ненавистного…этого странного…этого…этого…этого…Кажется, его, господина канцлера, любимого писателя Шарля де Гро. По описанию больше никто не подходит.

Дочитав доклад до конца, господин канцлер несколько секунд сидел неподвижно, потом взял ворох бумаги и бросил его в очень кстати растопленный камин. Шпион был вызван в кабинет начальника, где услышал нечто, сподвигшее его через четверть часа покинуть замок и больше никогда в него не возвращаться. Сослуживцы между собой говорили, что он уехал куда-то на юг, купил там небольшой домик у моря, женился и теперь воспитывает сына. Правильно, профессионализм должен вознаграждаться.

Кантор, конечно, ничего этого не знал.

Он сидел на перилах балкона и улыбался, слушая отголоски давешнего разговора где-то глубок внутри себя.

«А легенды ты больше не сочиняешь, да?» - на всякий случай уточняет Мыр, заранее уверенный в ответе.

«Почему же? – улыбается королевский шут. –  Известный писатель Шарль де Гро, юноша с очень странными глазами, отбыл за границу и продолжает присылать оттуда своему издателю новые книги. Просто никто не знает, где он сейчас и вернётся ли когда-нибудь обратно».

«Не вернётся», - с удовольствием заключает Мыр, уже расправляя большие, как небо, чешуйчатые крылья.

«Ни за что. Только ты никому не говори, а то неинтересно будет».