Пара слов о вечности

Автор: Варья

- Ты никогда не замечал, что, если очень долго вслушиваться в чужой разговор, начинает казаться, что тебя на самом деле нет? Что ты не ты, а фрагмент жизни рассказчика? – она повернулась к соседу, стараясь говорить как можно тише.

Мужчина на соседнем сиденье придвинулся к ней и прошептал в ответ:

-  Замечал. Ещё так бывает с книгами. И с фильмами тоже бывает. Но, знаешь, из чужих разговоров вылезти гораздо сложнее, чем из книг. Может быть, потому, что тут-то точно знаешь, что всё сказанное – правда.

Пара на переднем сиденье автобуса снова затихла, прислушиваясь к разговору внизу. Автобус был новый, и водительское место располагалось гораздо ниже пассажирских.  Где-то по дороге водитель, пожилой громкоголосый мужчина, говоривший по-русски с сильным польским акцентом, подхватил своего знакомого, и тот теперь сидел на ступеньках, развлекая водителя разговорами. Ей почему-то сразу вспомнились друзья автостопщики, которые рассказывали, как голосовали на трассе, изображая балетные пируэты. На вопрос, зачем, они ответили, что водители предпочитают подвозить самых весёлых, они-то уж точно смогут болтать всю дорогу и не дадут уснуть.

Водитель, конечно же, говорил, как всё в стране нехорошо. Наверное, девяносто процентов разговоров, если их не прекращают, рано или поздно сводятся к чему-то подобному. К тому, что зарплаты маленькие, продукты дорожают, а правительство ничего не делает. Но зацепило Веру совсем не это. Она сквозь дрёму слушала разговор, иногда открывая глаза и сонно глядя в окно, за которым проносились зелёные поля, совсем, согласитесь, нехарактерные для января в представлении жителя русской средней полосы. Вера ещё с середины осени начала ждать снега, чтобы большими сугробами, чтобы сразу предновогоднее настроение. Без снега ведь зима не зима, и никакого ощущения праздника нет, даже когда очень стараешься его в себе обнаружить. В этом Вера окончательно убедилась в нынешнем декабре. В новогоднюю ночь снег всё-таки выпал, но уже наутро с крыш снова закапало. Невыносимо, когда за окном весна, а ты знаешь, что до неё на самом деле ещё очень далеко, и это всего лишь обман зрения.

- А зимы в этом году что-то вообще нет, - раздался снизу бодрый голос.

- И отлично, что нет, - откликнулся водитель, не отрывая взгляда от трассы. – Для тех, кто за рулём, такой зимы лучше не придумаешь.

И не то чтобы это было объяснение. Сама Вера водить не умела и не считала радужной перспективу научиться. Просто что-то встало на своё место. Она как будто замерла на мгновение в голосе водителя (попутчик называл его Вячеславом), застыла и осталась там, где зима, похожая на весну – это хорошо… «Бесснежная тёплая зима кого-то радует. Надо же, - думала девушка, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу. – И мне почему-то от этого легче. Странная всё-таки штука мир».

Когда автобус приехал на станцию назначения, Вера, стоя с рюкзаком на перроне, смотрела, как водитель бегает вокруг, выдавая пассажирам вещи из багажного отсека. Ей было очень легко и очень грустно.  Есть люди, которых ты встречаешь случайно и больше никогда не увидишь. И есть разговоры, в которых ты какой-то своей частью остаёшься навсегда. И почему-то очень часто они оказываются неотделимы друг от друга.

Они успели проехать несколько городов, и повсюду царила весна. Зеленела трава, почки набухали, а кое-где уже лопнули, явив миру зелёные январские листики. Вере больше не было от этого странно. Только смешно.

- Знаешь, оказывается, растянуть себя во времени и пространстве намного легче, чем кажется. Никакого волшебства для этого не нужно.

Они с Димой поднимались на какой-то холм, сами толком не зная, зачем. Там, кажется, была могила кого-то великого, но Веру вело скорее желание посмотреть на город с холма и подобраться поближе к яркому, совсем весеннему небу.

- Знаю, - откликнулся Дима, когда они добрались до верха. – Ты только не путай воспоминания, тянущие назад, с опорой, помогающей идти дальше, ладно?

- Постараюсь, - откликнулась девушка, большим глотком отпивая свою январскую весну и ни о чём больше не сожалея. Так есть и так хорошо. Ну и что, что не по правилам? В конце концов, она никогда по-настоящему не любила зиму. А весеннее небо забирает тебя всего, от мысков до кончиков ушей, не оставляя ни сил, ни желания сопротивляться.

Вера снова вспомнила голос, говорящий с польским акцентом, и тут же услышала внутри себя другой почти такой же. Тоже зима, едва припорошенная снегом, тоже поездка, высокий холм и замок на этом холме. Красивый, старинный, как из сказки. Замок, а внизу под ним деревенька. С них бы рисовать иллюстрации к волшебным книжкам. Только вот ярче всего Вера запомнила совсем даже не замок. Она запомнила плавные движения кузнеца, раздувавшего маленькие мехи прямо у замковых ворот. Перед ним стояла деревянная телега, на которой поверх домотканой скатерти лежали сувенирные монетки и подвески. Из крохотной печурки за его спиной валил дым, а кузнец то и дело брался за молот и наковальню, мастеря очередную сувенирную монету.

- Дотроньтесь, - он протянул Вере зажатую щипцами монету. – Говорят, у кого доброе сердце, тот не обожжётся.

Вера зажмурилась и коснулась монеты кончиком указательного пальца. Та оказалась холодной, хотя Вера своими глазами видела, что кусочек металла достали из печи, прежде чем сделать штамп.

Кузнец рассмеялся громким скрипучим смехом.

- Я же говорил, - подмигнул он Вере.

Молодые люди поблагодарили кузнеца и пошли дальше, у них впереди был ещё целый огромный замок. Но почему-то Вере больше всего запомнился скрипучий голос кузнеца, и как он улыбнулся, когда она помахала ему сверху, со стены.  А он помахал ей в ответ. В затерянном на краю света замке, в утренней дымке, в крохотном кусочке вечности, медленно оседавшей Вере на плечи.

Вере казалось, что такие моменты существуют для того, чтобы, вспоминая их, чувствовать себя живым.  И – совсем немножечко – вечным.