Путь к себе

Автор: Варья

- Тайланд? Ты что, с ума сошёл?! – возмущённо восклицает мама, вдруг возникшая из ниоткуда и, как оказалось, заглядывавшая ему через плечо.

- Нет, мам, я не сошёл с ума. Просто…понимаешь…

- Не понимаю, - она уже бесцеремонно вглядывается в надпись на экране компьютера: «Операция завершена успешно. Сумма списана с вашего счёта. Для получения билета…» - Ты  что, действительно только что купил билет на самолёт в Тайланд? На…на завтра?!

- Да, мам, на завтра, - как можно спокойнее, тихо, тшшшш. Только не ругаться, ну пожалуйста, не надо…

- Что ты скажешь на работе? Тебя отпустят? – мамин и без того какой-то острый голос рассыпается на много-много маленьких иголочек и больно колет нос, уши и затылок. Становится неуютно, и Дима жалеет, что билет только на завтра, а не на прямо сейчас. Так, наверное, было бы куда проще…

- Я не знаю, мам. Может, и не отпустят. Но это не важно.

- Как это не важно? Как не важно? Тебя же выгонят с работы! На что ты будешь жить? В твоём возрасте нельзя так безответственно относиться к жизни…

Всё как обычно. Он слышал это уже не раз и, наверное, услышит ещё не единожды. Ну и ладно. Пока он это слышит, мама жива и здорова, а где-то глубоко внутри она всё равно рада, что он делает так, как считает нужным. По крайней мере, именно на это он когда-то решил надеяться…

Мама ушла, включила на полную громкость телевизор на кухне и чем-то сердито громыхала. Дима улыбнулся, ещё раз посмотрел на время вылета, которое и так не собиралось выходить из головы, потянулся за чем-то и вдруг увидел себя в зеркале, встроенном в дверцу шкафа-купе. Он почти никогда и не заглядывал в зеркало – незачем ему было, не на что там смотреть. Худой большеглазый парень, на голове «эти ужасные сосульки, когда ты их уже сострижёшь?», как любит говорить мама, на щеке родинка, на плече шрам, а откуда он, даже сам Дима уже не помнит… Кто ты? И за какими чертями тебя всё время куда-то несёт? Мне иногда кажется, что я совсем тебя не знаю, и что ты не знаешь меня, и что нас на самом деле двое…Может, и двое, ведь вот я смотрю на тебя сейчас и не узнаю, правда не узнаю, я никогда тебя не видел…

«Я завтра улетаю в Тайланд», - пишешь ты в окошко «аськи»  той, которую на самом деле очень хотел бы взять с собой, но тебе ужасно страшно в этом признаться. 

«Ой, как внезапно! Хорошо тебе съездить! А зачем едешь-то? Отдыхать?» 

«Сам не знаю», - отвечаешь ты, выключаешь всё, что можно выключить и выходишь на балкон смотреть на город, из которого тебе так критически необходимо уезжать. Неизвестно зачем и куда.

Раннее утро, холодный пол, тёплый шарф, метро, экспресс до аэропорта, гудящий зал ожидания (дома ворчит мама, и он просто сбежал разглядывать улетающих и прилетающих, как перелётные птицы, людей в аэропорту), неразборчивые голоса из динамиков, сонное: «Добро пожаловать на борт»…Ему всегда казалось, что любой транспорт дальнего следования (а иногда даже самый обыкновенный трамвай) – что-то вроде телепорта. Пока ты передвигаешься из точки А в точку Б, не двигаясь с места, ты как бы в безвременье, в вакууме, тебя нет нигде. А в случае самолёта тебя и правда нигде нет – ты в небе, в бесконечном пустом пространстве. Смотришь вниз и не можешь поверить, что всё это правда бывает и происходит сейчас с тобой. Тринадцать часов в одном кресле – это очень долго, тринадцать часов в небе – это очень, просто катастрофически мало, особенно если здесь – убаюканное солнцем небо, а там, впереди…что? Он купил только билет на самолёт, в один конец (мама, конечно, об этом не знает). Никакой гостиницы, ничего. Просто билет, незнакомый аэропорт и дальше, как на древних картах, земля обрывается. Зачем? Что ты пытаешься доказать и кому? Себе? Маме? Мирозданию? Ты уверен, что во всём этом есть хоть какой-нибудь смысл? И не страшно тебе? Конечно, страшно. Но уже ради вот этого, молочно-тихого, родного неба можно было сделать глупость. Может быть, самую большую глупость в своей жизни. А с другой стороны, если не делать глупостей, то зачем всё это вообще?..

Во время руления сердце у Димы  билось часто-часто. «Добро пожаловать в Тайланд» давно уже отзвучало из динамиков, но он всё не мог поверить. Неужели он и правда тут? Что-то стукнуло ему в голову (предчувствие? Знание? Дурь?), просто вдруг захотелось, и…и он здесь. На другом конце земного шара. Он стоит на улице у здания аэропорта и не представляет себе, что будет дальше. Наверное, просто нужно сделать шаг в любую сторону…И не остановиться. Когда очень страшно сделать то, что почему-то очень-очень нужно, но совершенно непонятно, как начать…Можно начать с шага. Ведь не зря же именно с него начинаются все новые дороги. Чтобы выдти за порог самого себя, тоже достаточно шага.

Сколько прошло времени? Где ты? Как тебя зовут? Я так давно не видел тебя – здесь ведь нет зеркал, где им быть – на деревьях, чтоли? Я не знаю, как ты теперь выглядишь и что написано у тебя в глазах. Знаю только, что иногда ты ночуешь в лесу, помогаешь местным по хозяйству, тебя за это кормят и рассказывают на ломаном английском, что здесь и как. Знаю, что в самую первую ночь ты очень испугался, когда, устроившись спать под каким-то кустом, услышал совсем близко тяжёлые шаги и подумал, что вот сейчас неведомый кто-то просто-напросто зарежет тебя, заберёт деньги на обратный билет и так и оставит тут…Оказывается, ты был готов даже и к этому. Мы с тобой, кажется, оба удивились, когда это поняли. Зато потом всё пошло легче – ты перестал дрожать за свою жизнь, из тебя вместе с потом и улыбками ушли все эти глупые страхи, которых так много было записано на подкорку там, дома…Нужно быть осторожным, не доверять людям, быть готовым в любой момент ударить в ответ…Как же этого было много, как омерзительно много лишнего, страшного и тяжёлого накопилось в тебе…Знаешь, наверное, даже и хорошо, что я не могу сейчас посмотреть на тебя. Мне почему-то кажется, что того тебя, которого я так отчаянно не знал, больше нет. Есть другой, давно и смутно знакомый, загорелый, босоногий, в рваных джинсах и грязной клетчатой рубашке, завязанной на поясе…Мы с ним где-то встречались. Может быть, я даже видел его в зеркале, когда смотрел – нет, не на тебя – на себя самого, давно и случайно…

Мост через залив очень длинный, а перила низкие и почти незаметные. Когда идёшь по нему рано утром, с запада на восток, кажется, будто идёшь просто по воде, по спокойной ровной глади случайно, но так глубоко почему-то знакомого моря. Вода уносится куда-то, где её никто не видит, и, может быть, там всё-таки выливается за край земли – ему почему-то кажется, что так и правда очень даже бывает. И не важно, что всезнающие учёные давно уже доказали, что земля круглая. Он просто уверен, что так где-то есть, и всё. Ведь нужно же ему было сюда – нужно, а степень вероятности была примерно такая же. Очень длинная золотистая полоска дороги над водой, по ней идёшь, идёшь и всё никуда не приходишь. Кажется, что вокруг вечность – тёплое море, яркое, невозможно прозрачное небо, приятно шершавая дорога под босыми ногами…Тот, другой, который улетал когда-то из дома, был всё-таки прав: как бы ни было слабо и беспомощно твоё чутьё, как бы иногда ни казалось, что ты – просто набор связанных друг с другом атомов, не способных ни на что и ни зачем не нужных, как бы ни было страшно, что мир вокруг тебя на самом деле несётся по смертоносной спирали прямо в жерло чёрной дыры и вот сейчас, совсем скоро, всё разобьётся вдребезги…Стоит всё-таки попробовать поверить в то, что то странное, едва заметно пульсирующее внутри тебя и всё зовущее, требующее двигаться, делать, мечтать…что именно оно из всего этого и есть единственно настоящее, а совсем не инфляция и телевизор на кухне.

Он уже подходил к берегу, когда увидел  белую девушку – огромная редкость в этой нетуристической части страны. Она сидела у кромки воды и задумчиво перебирала в пальцах песок. «Ей, наверное, так же странно видеть здесь меня, как и мне – её. А может быть, мы даже из одного города», - вдруг подумалось ему, когда девушка, подняв голову, заметила его…и помахала рукой. Он помахал ей в ответ. Интересно, каким она его видит – весь грязный, дреды, рваная одежда… Знаешь, а мне кажется, она видит счастливого  человека, которому совершенно всё равно, на каком краю вселенной находится мост, по которому он идёт на рассвет.

Я не знаю, как это назвать и как теперь называть нас с тобой – дураками, безработными неприспособленными к жизни мальчишками или волшебниками, сумевшими не отказаться от собственного волшебства…Не знаю, как теперь будет дома и что ты будешь там делать, не завязнешь ли опять и не перестану ли я узнавать тебя в зеркале…Просто пообещай мне, что, где бы ты ни был и куда бы ты ни шёл, ты всегда будешь идти по очень длинному мосту на рассвет, а под ногами у тебя будет море. Просто пообещай. Я поверю тебе. Знаешь, я почему-то вообще теперь тебе верю.