Завтра осень
Автор: Варья
- Васька, Васька, завтра осень! – Шуршунчик, сидя на подоконнике, грел лапки о чашку чая. За окном было дождливое и угрюмое утро последнего дня лета.
- Я знаю, - Василиса потянулась, сладко зевнула и с неохотой выбралась из-под тёплого лоскутного одеяла, которое Шуршунчик сшил прошлой зимой из опавших листьев, обрывков Васиных стихов и весенних сумерек. Одеяло мурлыкнуло: «Добрррррое утрррро» и, свернувшись клубочком, продолжило мирно сопеть дальше.
Девушка сбегала умыться, налила себе чаю и уселась с ногами в плетёное кресло рядом с подоконником. Август за окном то ли плакал, то ли смеялся до слёз, его слегка знобило и он сильно нервничал – ещё бы, предстояла дальняя дорога вместе с летом, туда, где, может быть, никогда не появятся люди. Лету ведь тоже хочется отдохнуть, посидеть с ногами в плетёном кресле у окна, попить горячего чаю и поболтать о том о сём с кем-нибудь родным и пушистым…Да, лету, этому смешливому юноше в длинном зелёном плаще, тоже хочется на каникулы. Вещи собраны, земля украшена к приходу сестрицы осени, остаётся только дождаться её, и можно в путь…
- Знаешь, осень – это ведь, в сущности, очень хорошо. Жаль только, что босиком ходить будет нельзя…- Василиса с удовольствием пошевелила пальцами босых ног, встала, сделала пару вальсовых кругов по чердаку и, смеясь, приземлилась обратно в кресло.
Шуршунчик поёжился, поглядев в окно, и тоже перебрался в кресло, поближе к Васе.
- Да, только мне тут одному без тебя будет грустно.
Он был такой расстроенный, несчастный и потерянный, что Василиса, не удержавшись, взяла его на руки, как кошку, и принялась чесать за ушами. Зверёк вместо кошачьего мурчания издавал звук, больше всего похожий на шелест ветра в высокой траве, и можно было, положив голову на мохнатое пузо, закрыть глаза и представить, что лежишь в поле, и что вокруг на много километров нет никого, есть только небо, лето, и травы шуршат над головой…Василиса, блаженно улыбаясь, чуть не заснула, но вовремя опомнилась – не хватало ещё, чтобы Шуршунчик на неё обиделся. И так ему, бедному, тоскливо.
- Ну ты же не поедешь со мной в город, тебе там будет плохо, - она задумчиво повертела в руках чашку. – Давай…А давай, я буду тихонечко напевать себе под нос специально для тебя, там, в городе. Ты же меня услышишь, правда?
- Конечно, я всегда слышу, когда кто-то мне поёт!
Зверёк радостно подпрыгнул, обвился вокруг Васиной шеи и стал похож на пушистый золотистый воротник с остренькими ушками и длинным хвостом. Он снова зашуршал летними травами, и Василиса задремала в кресле, сидя перед окном, за которым лето, уходя на каникулы, моросило холодным дождём. Лето заглянуло в это окно, увидело девушку, спящую в кресле с золотистым зверьком на плечах, улыбнулось…И дождь кончился.
Ближе к вечеру Василиса и Шуршунчик пошли гулять. Они набрали грибов, первых желтых листочков, последних летних цветов. В лесу было по-осеннему сыро и пахло мокрой листвой, и тропинки разбегались из-под ног по своим делам, то скрываясь из виду, то появляясь снова. Василисе было грустно думать, что до следующего лета она не сможет вот так запросто гулять по лесу, что будет снег и холод, что снова будет город…Но так было уже не раз, и будет ещё не однажды. А лето – оно ведь всегда возвращается. Улыбаясь, стучится в окно, врывается тёплым ветерком в мысли и опять разбивает спокойную жизнь в тартарары…Опять зовёт куда-то ехать, искать в лесу ту самую тропку, по которой обязательно нужно пройти именно в этом июне, потому что иначе никак нельзя…И руки опять сами плетут венок, и собирают созревшие колоски, и пробегают по коре старого дуба, как бы спрашивая: «Ну что, лето лето?» И опять что-то внутри – то ли собственное сердце, то ли крона старого мудрого дуба – ответит: «Да, лето». И снова будет июнь, и мы снова будем ходить босиком, а пока…
Шуршунчик махал Василисе с порога. Девушка махала в ответ, пока поворот не свернул в маленький бьющийся где-то внутри комочек дачный дом, любимую липу и мохнатую фигурку на пороге…Потом она расправила плечи и зашагала к железнодорожной станции. Ей было легко и тепло, и она напевала себе под нос, чувствуя, что где-то там, за спиной, кто-то смешной и пушистый, сидя на подоконнике с чашкой чая, подпевает ей, а в углу чердака снова шуршат золотые листья, и в вазе стоят цветы последнего дня лета. Просто всё было так, как и должно быть. Просто снова будет июнь, и мы снова будем ходить босиком…
Лето тоже шагало где-то лесными тропинками и напевало что-то весёлое себе под нос – у него начинались каникулы.