Рельсы
Автор: Варья
Каждую осень сумерки раскрашивали город синим, а ещё нежно-серым и чуточку – кремовым, но в основном всё-таки синим. Чем плотнее укрывала город ранняя зимняя темнота, тем глубже становится цвет, в конце концов делаясь иссиня-чёрным с частыми оранжевыми пятнами фонарей. Когда начинался дождь – впрочем, отдыхать, выпить чашечку чая в одной из городских кофеен, он уходил крайне редко – поверх синей шали ложился сероватый газовый шарф, размывающий всё вокруг так, что невозможно понять, где кончается этот дом и начинается следующий, куда подевался противоположный тротуар и на чём это, собственно, держатся там, наверху, эти причудливые оранжевые шары.
На остановке не было никого, кроме него. Он стоял, запрокинув голову, и ловил на разгорячённое от ходьбы лицо мелкие прохладные капли, от которых почему-то становилось так легко на душе. Где-то слева вдруг послышался мерный гул, и через несколько секунд из беловато-серой пелены вынырнул трамвай, приветственно звякнув и мигнув фарами. Этот причудливый городской зверь, похожий одновременно на жука-пожарника и очень быстро бегущего гепарда, всегда появлялся из ниоткуда и всегда вовремя, то есть чуточку опоздав.
Юноша зашёл внутрь, окинул взглядом пустой салон, чуть приметно улыбнулся…и прислонился к двери кабины водителя.
- Ты как всегда точно по расписанию, - водитель не повернул головы, но юноша точно знал, что его слова услышаны. – Я чуть было не пожалел, что снова иду домой один.
Трамвай тронулся с места, изрядно покачнувшись, как будто с непривычки, и понёсся куда-то дальше, туда, где его совершенно точно уже никто не ждал: этот припозднившийся юноша всегда возвращался домой последним и всегда один.
- А пора бы, - как бы между прочим заметил водитель звонким девчачьим голосом, на миг повернувшись к пассажиру и сверкнув задорными глазами из-под козырька кепки.
- Нет, не пора ещё, - уверенно возразил тот, и совсем даже не вздыхал грустно втихомолку. Показалось.
- Как знаешь, - ответила девушка, снова внимательно вглядываясь в мокрые рельсы и размытые светофоры, которые, того и гляди, выпьет прожорливый городской туман.
Ему вдруг очень захотелось пройтись по пустому салону, похожему почему-то на аллею летнего парка в утренних сумерках. Туда. И обратно. И ещё раз – от первой двери до последней. От последней – до первой. Повернувшись, чтобы в очередной раз преодолеть свои несколько метров до кабины водителя, он случайно взглянул на зеркало заднего вида над панелью приборов…и наткнулся на смеющееся лицо девушки, которую он знал уже несколько нет. Совершенно незнакомое лицо. Ему вдруг показалось, что он должен сказать что-то важное, а вот что – совершенно забыл. Вот хоть плачь.
Трамвай нырял из одного облачка тумана в другое, проскакивая пустые перекрёстки, уютно позванивая и негромко гремя округлыми боками. Справа и слева в домах уютно горели окна, и разноцветные занавески причудливо раскрашивали их, превращая в пёстрые квадратики лоскутного одеяла, а трамвай всё бежал и бежал вперёд, и сложно было сказать: то ли он всё пытается кого-то догнать, то ли наоборот – убежать от кого-то. Хотя на самом деле он просто делал очередной крюк, чтобы придти точно вовремя – то есть чуточку опоздав.
А юноша всё ходил и ходил взад-вперёд по салону, теперь уже отчаянно пытаясь вспомнить, что же такое он должен сказать и кому – этой ли улыбчивой девчонке, или маме, которая наверняка уже беспокоится, куда он опять запропастился, или той далёкой и уютной, которая всё ждёт его и никак не дождётся…Скоро, наверное, и ждать перестанет, а может быть, уже…Он так глубоко задумался, что не заметил – его остановка давно осталась позади, как , впрочем, и трамвайные рельсы. Не было их отродясь на этой улице и не будет никогда…А трамвай как ни в чём не бывало перебирает лапами-колёсами, гремя боками в такт мерным низким прыжкам – ему ведь никто не сказал, что здесь ему не проехать, а той, что сидит за «штурвалом», виднее. Ей можно. Ей сегодня всё можно – ведь завтра ноябрь.
Трамвай остановился напротив его дома и распахнул все двери сразу, впуская в своё гулкое, уставленное коричневыми стульями сердце пряную осеннюю сырость. Юноша помахал девчонке-водителю, ещё раз окинул взглядом салон и вышел. Дверь за его спиной тут же захлопнулась, и трамвай, гремя, покатил дальше, через мгновение скрывшись в густом осеннем тумане, захватив с собой его шаги, сомнения и звонкий смех водителя, почему-то всё ещё звучавший у пассажира в ушах. Он обернулся, ища взглядом рельсы – и, разумеется, их не нашёл. И пятна света, которое только что было круглобоким шумным трамваем, - тоже.
Он побрёл к подъезду, на ходу доставая телефон, без тени сомнения набрал на память длинный номер…
- Привет, - он потянулся было к ручке двери подъезда, но вдруг передумал, развернулся и зашагал обратно. – Слушай, а можно я сейчас приеду?.. Да, прямо сейчас. Ты же ещё не спишь? Да, скоро. На метро. Трамваи уже не ходят.
А где-то на окраине сонного осеннего города, синего от предстоящей зимы и серого от тумана и иногда – от человеческих мыслей – лёгкими ровными прыжками бежал куда-то круглобокий трамвай, высвечивая ярким жёлтым светом асфальт, на котором отродясь не было трамвайных рельсов. И совершенно точно никогда не будет.