Считалочка
Автор: Варья
- Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу! – радостно вопил ребёнок, печатая шаг туда-обратно по узкому коридору квартиры. Жизнерадостные вопли концентрировались у распахнутого окна, незаметно перетекали в белую ниточку и ложились на небо редкой цепочкой снежно-белых облаков. Ребёнок продолжал вопить во всё горло, задирая повыше ноги: «Я солдат, я марширую!» Мама бы уже, наверное, начала морально готовиться к очень недружественному визиту нервной соседки снизу…Но она была на даче и не слышала творящегося безобразия, и потому ребёнок продолжал во всё горло распевать в такт размашистым шагам:
- Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу!
За окном улыбалось небо, и не было ничего лучше суматошного майского полудня, вечного, как сиреневое пятнышко на крыле бабочки-махаона: чуть снизу и слева, каждый год неуловимо иначе, но – совершенно так же, уже чёрт знает сколько веков…Не было ничего лучше…Хотя нет: было.
В окно кухни влетел бумажный самолётик. Ребёнок, продолжая маршировать, цапнул бумажку, развернул, прочёл накарябанные там ужасно кривым почерком слова и побежал в комнату переодеваться.
…Так, джинсы, футболка, рюкзак, …Волосы расчесать не забудь, растяпа! Хорошо, а ещё проездной же надо не забыть. Вот чёрт, а куда делся второй носок?! Ай-ай-ай, скорей!..
Пробегая по коридору к прихожей, девушка на миг сбавила шаг, как следует замахнулась правой ногой и замаршировала, громко напевая:
- Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу! – на несколько мгновений снова стала ребёнком, шалящим в отсутствие мамы, потом вдруг вспомнила, что её ждут, одела найденный таки под кроватью второй полосатый носок, накинула ветровку и вылетела из квартиры, чуть не оставив в замке ключи.
- Ты чего вопишь на весь двор?! – возмущённый голос, сердитый взгляд…Она бы поверила, ещё недавно поверила бы…Если бы не знала со сверхъестественной точностью, что подруга всего лишь дурачится. Сама ведь бывает точно такая же. Вот прямо сегодня и будет.
- Это, чтоли? – как бы не вполне поняв, переспросила девушка, замахиваясь для разнообразия левой ногой. – Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу!
Кошки пугливо разбежались с козырька подъезда каждая в свою форточку, старушки на лавочке неодобрительно забормотали, а майский ветер только задорно подстёгивал бегущих по улице детей, хватал их за пятки и заговорщически подмигивал, как бы говоря, что ни за что никому не расскажет, сколько им на самом деле лет. Потому что это совершенно не важно.
Широкая река, огромный каменный город, серо-стальной, ещё не успевший толком набраться весенней зелени – неровное серебристое зеркало, смотрясь в которое, небо не может не смеяться: до того причудливо искажаются его прозрачные черты в этом человеческом лабиринте. Река. Город. Мост. Высокий и светлый, почти как дворец, с длинным прямым коридором, залитым весенним солнцем через стеклянную крышу.
Неширокая дорожка снаружи, краешек пропасти над усталой городской водой, которая, увы, помнит слишком много всего, что хотела бы забыть. Деревянные доски, нагретые солнцем, блестящая гладь внизу и два совершенно детских голоса - уже лет двадцать как совершенно детских - беззаботно выводят:
- Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу! – болтая над весенней рекой полосатыми пятками. Взрыв истерического хохота, несколько секунд тишины. Потом озадаченное:
- А чего мы орём-то?
- Мне фраза понравилась, смешная. А ты чего?
Тишина удивлённо чешет в затылке.
- А не знаю. Просто так.
Дети переглянулись, снова истерически расхохотались и над рекой понеслось ещё громче и задорнее:
- Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу!
И никто на свете в этот момент не мог бы с уверенностью сказать, что это за существа и сколько им лет. Зато любой, проходя мимо этого весеннего безобразия, улыбался и повторял еле слышно себе под нос: «Раз-два-три-четыре-пять, с детства с рифмой я дружу», - и непроизвольно начинал чеканить шаг.